"Ненси Кресс. Нексус (Если 2009 11)" - читать интересную книгу автора

Лайнер прибыл в порт в субботу вечером: из окна спальни они могли
видеть его длинный серый силуэт, скользящий мимо плавучих бонов, за
пределы...
Что-то случилось.
... скользящий мимо плавучих бонов, за пределы...
Эрин больше не находилась в Св. Себастьяне. Она вообще нигде не
находилась, ее вознесло надо всем и за все пределы...

Затем это закончилось, она снова оказалась в своей крошечной комнатке и
увидела, что оставшаяся без присмотра книга соскользнула с ее колен на пол.
Анна Чернова танцевала. Она и Пол вместе с двумя другими парами на
залитой ярким светом сцене. Сам Баланчин стоял за левой кулисой, и хотя Анна
знала, что он пришел посмотреть на соло Сузанны, одно его присутствие
вдохновляло. Заиграла музыка. Promenade en couronne, attitude, arabesque
efface [3десь и далее - обозначения различных балетных па. прыжков и mifty],
а теперь вверх, руки Пола подхватили ее и возносят. И вознеслась она выше
своей же телесной оболочки, и воспарила над сиеной, над головами кордебалета
и над самой Сузанной Фаррелл, просочилась сквозь крышу и вознеслась над
Театром штата Нью-Йорк, и продолжала воспарять в ночное небо, раскинув руки
в porte de bras достаточно широком, чтобы охватить все сверкающее
великолепие ночного неба, выполняя самое совершенное jete, заполняя всю
Вселенную, пока...
- Она улыбается, - сказал Боб Донован, хотя за мгновение до этого
понятия не имел, что намерен вообще хоть что-то говорить. Он глядел на
спящую Анну, настолько прекрасную, что она казалась нереальной. Ну, если не
считать вполне прозаической и уродливой гипсовой шины на ноге. В руке Боб
держал три желтые розы и чувствовал себя по этому поводу полным идиотом -
но, в конце концов, какого черта?
- Обезболивающие иногда так действуют, - информировала его сиделка
лазарета. - Боюсь, вам нельзя здесь находиться, мистер Донован.
Боб бросил на нее мрачный, если не сказать угрожающий, взгляд. Не то
чтобы он на самом деле ей угрожал. Эта сиделка была не из худших. Не то что
некоторые. Возможно, потому что и сама была не из этих молодых вертихвосток.
Еще несколько лет, сестричка, и ты тоже окажешься одной из нас.
- Передайте ей это, ладно? - Боб сунул розы сиделке.
- Да, конечно, - заверила она, а он вышел из пропахшего лекарствами
лазарета - как он, ненавидел этот запах! - и направился клиф-ту. Боже, какой
он все-таки жалкий, дурной старпер! Анна Чернова, как однажды рассказала ему
эта вечно суюшая свой нос в чужие дела дурёха Эвелин Кренчнотид, выступала в
каком-то известном заведении в Нью-Йорке, в Абрахам-центре или что-то вроде.
Анна была знаменитостью. Эвелин, конечно, и соврать может, да только не в
этом дело. С того самого момента, когда Боб Донован увидел Анну Чернову, ему
все время хотелось что-то ей дарить. Цветы. Украшения. Все, чего ей
захочется. Все, что у него было. Ну и как же, учитывая возраст, можно его
после этого называть? Придурком, вот как! Я вас умоляю!
Боб спустился в лифте на первый этаж, бодро пересек холл и через
боковую дверь вышел в "сад воспоминаний". Дурацкое название, в духе
Нью-Эйдж. Ему хотелось что-нибудь пнуть, хотелось рявкнуть на кого-нибудь...

Поток энергии пронзил его снизу вверх от копчика до мозга, мягкий, но