"Нэнси Кресс. Самая знаменитая девочка в мире" - читать интересную книгу автора

возникло бы и у четырнадцатого века. Мертвый изрубленный ребенок был брошен
на пожарной лестнице четвертого этажа и валялся там целые три дня,
расклевываемый птицами.
Я держала детей в тесноте ванной комнаты, где не было окон для битья.
Или для заглядывания. Электричество отключилось, потом включилось, потом
отключилось совсем. Перестали подавать тепло. Дэвид оставался у окна
гостиной на случай, если в здании начнется пожар и у нас не останется
другого выхода, кроме эвакуации. Даже во время этого ужаса он все
преуменьшал и критиковал: "Если бы ты запасла больше еды, Эми, может быть,
детям не надо было снова есть овсяные хлопья." "Тебе никогда не удавалось
держать их спокойными и тихими."
Спокойными и тихими. Вороны на пожарной лестнице выклевывали глаза
мертвого ребенка.
Как только Люси, Лем и Робин, наконец-то засыпали, я включала радио.
Бунты взяты под контроль. Нет, не взяты. Президент мертв. Нет, жив.
Президент объявил чрезвычайное положение. Массивная био-атака на Нью-Йорк.
Нет, на Лондон. Нет, на Пекин. За этими атаками стоят китайцы. Нет, у
китайцев бунты похуже наших, их текущий хаос смешался с хаосом их предыдущей
гражданской войны. Именно эта гражданская война разрушила три года назад
китайско-американский альянс. А потом во время своих гражданских переворотов
китайцы атаковали Аляску. Может быть. Даже сеть международной разведки не
была полностью убеждена в том, кто же именно выпустил в Анкоридже крыс,
зараженных бубонной чумой. Однако, Белый дом объявил, что китайские эксцессы
стали непереносимы для Западного мира.
Я не вижу, какие из эксцессов могут быть еще хуже.
А потом все кончилось. Армия справилась. Или, наверное, хаос
самоорганизовался, как некая разновидность чумы, и просто завершил свой
курс. Все оставшиеся в живых были к нему уже иммунны. Выждав еще неделю,
Дэвид и я - но не дети = вышли из нашего здания в руины, чтобы начать
выстраивать заново некое экономическое и общественное существование. Мы
никогда не оставляли детей одних, но даже так Дэвид нашел изолированный
случай, чтобы сказать, выражая негодование каждым членом собственного тела:
"именно ты хотела иметь детей. Я не знаю, как далеко я могу зайти в оплате
твоего неверного суждения."
Вот когда я получила e-mail от Киры.


***
"Почему ты пришла?", спросила меня Кира.
Мы смотрели друг на друга в федеральной тюрьме в горах Катскел к
северо-востоку от Нью-Йорка. Тюрьма, построенная в 2002 году, была
произведением искусства. Ничего не могло проникнуть ни внутрь, ни наружу,
включая бактерий, вирусов и даже радиацию. Кира сидела напротив меня,
испуганная женщина, которая в действительности находилась на расстоянии двух
миль, запертая в какой-то камере, которая, наверное, выглядела совершенно не
похоже на ее голограмму в центре для посещений.
Я медленно произнесла: "Я не могу сказать, почему я пришла." Это было
правдой. Или, вернее, сказать-то я могла, но здесь было смешано так много
мотивов, что ей никогда не понять. Потому что на эти два дня мне удастся
уйти от Дэвида. Из-за детства, что мы с ней делили, неважно насколько