"Джейн Энн Кренц. Скрытые таланты " - читать интересную книгу автора

пьянчуге-фотографу. Рука Калеба сжалась в кулак. Снимки, должно быть, едва
потянули на самый похабный из этих бульварных журналов.
- Понятно.
- С тех пор как Эмброуз несколько лет назад поселился в Уиттс-Энде,
дела у него идут немного лучше, - продолжала Сиренити. - Ему удалось
продать кое-что из своих работ, но выправить карьеру он так и не смог. Мне
было жаль его.
- Поэтому вы и позировали ему? Из жалости?
- Да. Но и не только поэтому. Что бы там ни говорили об Эмброузе,
нельзя отрицать, что он очень талантливый художник.
- Черт, проклятие. - Калеб стал смотреть вниз с двадцатого этажа на
Четвертую авеню, которая лежала прямо под окном его офиса. Предметы и люди
внизу казались далекими-далекими - в последнее время почти все окружающее
казалось ему таким. Так ему больше нравилось. Так было проще. Во всяком
случае, до недавнего времени.
Это его тщательно соблюдаемое эмоциональное дистанцирование было
сначала средством защиты от немого упрека, который он видел в глазах
дедушки и бабушки и остальных членов семьи. Но в последнее время ему стало
казаться, что это чувство клинической отстраненности, служившее ему опорой
все эти годы, стало каким-то непостижимым образом усиливаться.
Теперь временами у него возникало такое ощущение, будто он теряет свою
материальную сущность. Вокруг него по-прежнему шла обыденная жизнь, а он
лишь делал вид, притворялся, что является частью происходящего, зная, что в
действительности он не участник событий, а просто сторонний наблюдатель.
Ничто его не касалось, и сам он не был уверен, что может к чему-то
прикоснуться.
Словно постепенно он превращался в призрак.
Но Сиренити Мейкпис протянула руку и каким-то образом его ухватила.
Калеб был бессилен это объяснить.
В тот день, когда она вошла к нему в офис, из каких-то его глубин
вновь начали всплывать эмоции - сильные, возбуждающие, опасные. Первое, что
он почувствовал, было примитивное, электризующее желание. Оно заставило его
ощутить, что он живет, - такого ощущения он не испытывал уже целую
вечность.
А теперь он испытывал гнев.
Ему следовало бы понимать, что Сиренити слишком невероятна, чтобы не
таить в себе, какого-нибудь сюрприза.
- Эти снимки, должно быть, очень интересны, мисс Мейкпис, - сказал
Калеб. Он подумал о тех старых фотографиях и газетных вырезках, что были
заперты в маленькой шкатулке, принадлежавшей его матери. Компрометирующие
фотографии. Материал для шантажа.
Эта шкатулка, аляповатая коробка, инкрустированная имитациями
драгоценных камней, была единственной вещью, которая осталась ему от
Кристал Брук. Роланд Вентресс вручил ее ему в день его восемнадцатилетия и
сопроводил подарок еще одним серьезным предостережением - не повторять
ошибок отца.
Калеб лишь один раз открывал шкатулку. С тех пор она оставалась
закрытой и надежно спрятанной.
- У Эмброуза, может, и есть проблема из-за спиртного, но фотограф он
талантливый, - проговорила Сиренити, и при других обстоятельствах это могло