"Борис Кремнев. Франц Шуберт (Серия "Жизнь замечательных людей")" - читать интересную книгу автора

В доме Шубертов часто звучала музыка. Не потому, что без нее не могли
жить, - ни отец, ни старшие сыновья не принадлежали к той необычной
разновидности людей, для кого музыка то же самое, что пища, вода или воздух,
кто без музыки не мыслит своего существования. Она звучала здесь потому, что
музыка в Австрии к этому времени прочно вошла в народный быт. Шагнув из
аристократических дворцов в невзрачные домишки предместий, она из привилегии
знати стала достоянием всех. В связи с этим обязанности учителя начальной
школы расширились. Он должен был не только обучать общеобразовательным
предметам, но и знакомить с азами музыкальной грамоты. А так как Франц
Теодор видел будущее сыновей в своем настоящем и не прочил им никакой другой
карьеры, кроме карьеры учителя, то он обучал с малых лет своих детей музыке.
Оттого Фердинанд с детства вполне сносно играл на струнных инструментах, а
Игнац недурно владел и фортепьяно.
Не минула чаша сия и маленького Франца. Отец решил, что пришло время
приобщить к музыке и его.
Человек, совершая первый шаг, далеко не всегда ведает, куда в конце
концов придет. Чаще всего то, что ныне кажется единственно верным, много лет
спустя оборачивается ошибкой. Шаги наши в жизни необратимы. В этом наша
беда, а вероятнее всего, и наше благо.
Расчетливый и предусмотрительный Франц Теодор, начиная обучать своего
семилетнего сынишку музыке, все рассчитал и все предусмотрел. Не рассчитал и
не предусмотрел он лишь одного - конечного результата. Того, к чему все это
приведет. Как его самого, так и сына.
Но все это случилось много позже. Пока же отец был доволен. Маленький
Франц делал в музыке поразительные успехи. Он двигался вперед бурно и
неукротимо. Отец, обучавший сына игре на скрипке, только диву давался.
Настолько быстро его короткие толстые пальчики освоили гриф. Лишь смена
смычка доставляла малышу неприятности. Вниз смычок двигался плавно, и звук
получался ровный, чистый. Вверх же он шел рывками, и тогда скрипка начинала
хрипеть. Особенно когда смычок подходил к колодке, и нажим становился
сильнее.
Это раздражало Франца. Он злился, кусал губы, морщился и гримасничал,
топал ногой, но снова и снова с непостижимым для его возраста упорством и
терпением тянул одну и ту же пустую ноту, добираясь плавной смены смычка.
Очень скоро он уже мог играть вместе с отцом небольшие, несложные
дуэты.

Такого Франц Теодор не наблюдал ни в одном из своих сыновей. А ведь все
они были способны, трудолюбивы, прилежны и музыкальны.
Но больше всего поражало даже не это. Больше всего поражало отношение
мальчика к музыке. Ребенок становился совсем другим, как только в его руках
появлялась скрипка. Внимательные глаза его смотрели на отца и не видели его,
на губах вспыхивала улыбка, тихая и счастливая, а лицо озарялось выражением
покоя, радости и полной отрешенности от всего, что было вокруг. Стоило ему
взяться за скрипку, как тотчас уходили прочь и дом с его привычным и
размеренным ходом жизни, и распахнутое окно, за которым золотел солнечный
день, и люди с их повседневными делами и заботами. Перед ним стояло лишь
одно, могучее и всепоглощающее, - музыка. И хотя он, старательно водя по
струнам смычком, извлекал из маленькой скрипчонки незамысловатые мелодии, по
тому, как он вслушивался в них, чувствовалось, что слышит он нечто другое,