"Сергей Кремлев. Зачем убили Сталина?" - читать интересную книгу автора

вопросом. Скорее его могло волновать иное: "Что же такое есть у меня в
характере, что Ильич счел возможным сказать об этом публично?" И, как я
догадываюсь, эта мысль, укоренившись в душе Сталина, год за годом помогала
ему быть сдержанным и некапризным в самых острых ситуациях.
Если ориентироваться не на антисталинские мифы, а на объективные
мемуарные свидетельства и на документы, в том числе и на стенограммы,
фиксирующие реакцию Сталина на те или иные речи и т.д., то не так уж и
сложно понять, что Сталин был не нетерпим, как в этом уверяют его
недоброжелатели, а, напротив, терпим. Да, представьте себе, он был явно
терпим к проступкам и даже серьезным грехам товарищей, если надеялся на то,
что товарищи выправятся. Бил он только неисправимых, и то не сразу. Но уж
если бил, то - крепко.
Однако без унижения человеческого достоинства тех, кого приходилось
бить. Причиной была несомненная высокая внутренняя культура и
самодисциплина. Малоизвестная деталь: одна из дочерей Льва Толстого уже в
эмиграции (уехала из СССР на время, осталась за границей навсегда) написала
мемуары. И в них, рассказывая о своей встрече со Сталиным, она отмечала его
"совершенно небольшевистскую вежливость". Впрочем, о вежливости и
сдержанности Сталина писали многие.
Не влиянию ли ленинской критики обязан был Сталин этой своей почти
безграничной сдержанностью, которую лишь в редких случаях опрокидывал его
кавказский темперамент? Весьма вероятно - да! Ведь, вскипая, Сталину
достаточно было вспомнить слова Ленина, чтобы удержать себя в руках.
Походить на Ленина - не копируя его, конечно, а развивая лучшие в себе
свойства, присущие Ленину, - это для Сталина, вне сомнений, было рабочим
правилом всю его жизнь после смерти Ленина.
Да и могло ли быть для Сталина иначе?
Однажды мне попался на глаза некий очерк эсера Виктора Чернова,
политического оппонента Ленина и Сталина, об


61

одном из них. Я приведу цитату из этого очерка, а к кому из двух она
относится, пусть читатель пока догадывается сам:
"Счастливая целостность его натуры и сильный жизненный инстинкт...
делали из него какого-то духовного " Ваньку- Встаньку". После всех неудач,
ударов судьбы, поражений, даже... позора, он умел духовно выпрямляться...
Его волевой темперамент был, как стальная пружина, которая тем сильнее
"отдает", чем сильнее на нее нажимают. Это был сильный и крепкий
политический боец... Он никогда не был блестящим фейерверком слов и
образов,... говорил он всегда не красно. Он бывал и неуклюж, и грубоват,...
он часто повторялся, ...но в этих повторениях, и в грубоватости, и в
простоте была своя система и своя сила. Сквозь разжевывания... пробивалась
живая, неугомонная волевая стихия, твердо шедшая к намеченной цели... Его...
считали честолюбцем и властолюбцем; но он был лишь естественно, органически
властен, он не мог не навязывать своей воли, потому что был сам "заряжен
двойным зарядом" ее, и потому, что подчинять себе других для него было столь
же естественно, как центральному светилу естественно притягивать в свою
орбиту и заставлять вращаться вокруг себя меньшие по размеру планеты...