"Иван Краско, Анна Величко. Андрей Краско: непохожий на артиста, больше чем артист " - читать интересную книгу автора

нет. В театре есть закон: артист должен исполнить то, что ему поручают. И
сделать это нужно надлежащим образом, чтобы было хорошо. Да и зрители сразу
увидят, как ты работаешь - хорошо или плохо. Театр - дело коллективное.
Подводить никого нельзя, поэтому капризов там не терпят.
Лично мне воспитать волю помогла судьба. Те восемь лет, которые я отдал
флоту (или флот отдал мне), как раз и укрепили мою волю. Она стала
стержневой в моем характере. Я сейчас, Андрюша, говорю сокровенные вещи. Ты
понимаешь, какая история? Человека с самого детства настигают испытания. И
ребенок даже может пойти на обман, чтобы добыть конфетку, потому что
конфетка для него - это страсть. Ему хочется сладкого, и все тут. Понятно,
что ребенком начинают руководить вкусовые ощущения. Дальше - больше. Дети
дерутся из-за игрушек: "Моя, не дам!" А когда не сдерживаются клятвы и
просто обещания, человек привыкает к подлости. Вот и привычка - это тоже
испытание. Надо знать, к чему ты привык. И если тебе настоящий друг скажет
правду, а ты обидишься и разорвешь с ним дружбу, грош цена такой дружбе.
Потом к некоторым приходят слава, известность. Говорят, нужно пройти огонь,
воду и медные трубы. Не всякий это, сынок, выдерживает. Сколько на нашем с
тобой веку было вспыхивающих звездочек, которые на самом деле оказывались
искорками - они тут же угасали. Блеснет, сыграет одну роль, и все, пошел
купаться в славе и тут же утонул... Серьезное испытание, сынок, которое
предстоит пройти человеку, - испытание славой. Люди, которые зацикливаются
на собственной славе, недалекие. Богатство - тоже мифическое состояние. С
собой-то туда ничего не возьмешь... А испытание властью не выдерживали даже
самые крепкие умы. Пожалуй, один из немногих - Сократ. Он понимал, что
власть может раздавить человека, что она лишает его основы. Человек теряет
самого себя, поддавшись обаянию власти.
Мудрость и воля... Мудрости у тебя было достаточно. Чтобы вызвать такое
волнение, трепетное отношение и память о себе, нужно было сделать многое. И
ты это сделал.
Ты оказался подготовленным к театру, потому что знал всю его
подноготную - дома я часто рассказывал о закулисных интригах. Тебя было
трудно провести. Тебе было непонятно, зачем в театре директор, который лезет
во все дела, в том числе и творческие. С директором Театра им. Ленинского
комсомола, где ты работал, отношения у тебя были непростые. Зато режиссер -
Г.М. Опорков - очень тебя любил, но не мог простить тебе дисциплинарных
срывов. Иногда ты засыпал на репетициях.
Воли у тебя, сынок, было маловато. У тебя бывали проблески, счастливые
моменты, когда удавалось сделать хорошую работу, сыграть в кино, и ты знал,
что мне это понравится и что ты не сломался, что у тебя хватило сил и
терпения. Это прекрасно, и ты знаешь, что я всегда оценивал твои работы по
достоинству.
Я не знаю, как ты вел себя с продюсерами, режиссерами и прочими, как
договаривался о сумме гонорара. Но думаю, что достойно. Я и сам страшно не
люблю все эти разговоры на тему оплаты. Я слышал, ты был готов сниматься
бесплатно. А в принципе, почему бы и нет, если нравятся сценарий и режиссер?
Когда Лиза Башарова согласилась вести твои дела и выступить в роли
твоего агента, ты с радостью сообщил мне об этом. Сказал, что теперь с твоих
плеч спадет столько забот: график съемок, подписание контрактов, переговоры
по поводу гонораров и т. д.
Мне кажется, сынок, что твоя жизнь с каждым годом становилась все