"Сергей Кравченко. Кривая Империя. Книга 4" - читать интересную книгу автора

батареи, они, не слушая начальников, рассыпались по повозкам, рылись в
сундуках, хватали мундиры, патроны, хлеб, кули с овсом. Как саранча нападает
на хлебное поле, так напали казаки на францусский обоз. Забывши о том, что
идет жестокий бой и решается участь всей войны, голодные донцы делили
добычу, вьючили материи, набивали сумы продовольствием и вещами...". Ну, а
уж про винные запасы предусмотрительных французов Историк упомянуть не
решился...
Картину этого группового свинства можно было бы украсить включением
звука: "Коко Шаннель! Диор! Карден! Вдова Клико!", - услышали бы мы из-за
кадра, но Коко Шаннель тогда еще не родилась, а мадам Клико не овдовела...
Однако стратегическое значение мародерства оказалось более
существенным, чем несостоявшийся тыловой удар. "Встревоженный Наполеон при
первых выстрелах в тылу послал туда всю свою конницу. И она появилась перед
обозами тогда, когда казаки не успели еще устроиться, - и потому казаки живо
рассыпались в лаву и начали отходить", то есть, брызнули в кушири, теряя
ворованные панталоны и судорожно запихивая в подсумки импортные предметы
непонятного назначения.
"Набег казаков в тыл Наполеона мог бы сломить его силы и даровать нам
полную победу. Но этому помешала некоторая жадность казаков". Зато и от
полного поражения галантерейная атака нас спасла. Наполеоновцы целый час
гоняли крыс по тылам, и за это время защитники главной нашей огневой
позиции - батареи Раевского получили подкрепление. Французская армия
напоролась на кинжальную шрапнель и 4 часа купалась в ней вполне
самоотверженно.
Тут рука бойца колоть устала, и обе армии, не сговариваясь, завалились
отдыхать. Собственно поле боя осталось за нами, вернее, - под нами. На
другой день французы наших на нем не обнаружили, но и боя никакого уже не
было. Так что, формально Бородинскую битву мы выиграли. По очкам.
Недельный марш-бросок Кутузова под стены первопрестольной закончился 2
сентября в Филях. Сейчас это - конец метро, а тогда Фили были отдаленной
деревушкой с Кремлем на горизонте. Тут состоялся известный совет.
Возобладало мнение великого Кутузова, что нечего из-за Москвы копья ломать,
пусть Наполеон ею подавится, а мы пока армию в сельской местности подкормим
и подлатаем.
Тем временем храбрый Платов летел на Дон - поховать барахлишко и
объявить поголовную мобилизацию казаков против "антихриста в лице
Бонапарта"!
- "Родную дочь свою отдам замуж за того казачишку, который возьмет мне
в плен Наполеона! - повторял рассерженный и разобиженный донской атаман".
Видя партизанские трофеи, казаки охотно ополчились все. Знай это
Наполеон, драпал бы он до хаты. Но не ведал гордый завоеватель полумира, на
что он руку поднимал.
3 сентября последние русские полки ушли по Рязанской дороге, и Наполеон
вступил в Москву. "Долго стоял он на Воробьевых горах и, скрестивши руки,
любовался Москвой. Горели на солнце купола и кресты сорока сороков церквей,
красиво высился Кремль, вся Москва, окутанная зеленью полей, играла перед
ним в лучах утренняго солнца".
- Так вот ты какой, священный город! - будто бы сказал Наполеон. Обычно
в таких случаях отцы поверженных столиц выносили ему "ключи от города", от
всех его лабазов, бань, картинных галерей, предъявляли складскую и