"Сергей Кравченко. Кривая Империя. Книга 2" - читать интересную книгу автора

миловать их. Работы много, но и вся жизнь впереди - какие наши годы? 26 - 28
лет! Тициан еще не брался за кисточку! Правда, Лермонтова уже успели
пристрелить.
Последовавшие затем неприятности произошли от безразмерности задачи.
Возникли споры, с чего начать. Сильвестр резонно советовал оставить
христианскую Ливонию на потом, а сейчас добить крымских нехристей. Иоанн
уперся. Ему был нужен близкий выход к морю, окно в Европу и т. д. Да и бить
мягких, культурных прибалтов было не в пример приятнее, чем тащиться под
палящим солнцем в холерную Тавриду.
Сильвестр настаивал на своем и перегнул палку. До сих пор ему удавалось
полностью управлять царем. Он даже написал популярную книжку, как и что
нужно делать в семье, за столом, на хозяйственном дворе, в спальне. Книжка
называлась "Домострой". Она дошла до наших дней, и ее с удовольствием читают
незамужние воспитательницы детских садов и учительницы младших классов.
Но Иоанн уже вышел из детского возраста и стал неприятно коситься на
Сильвестра страшным глазом. Сильвестр не понял. Он продолжал в духовных
беседах с царем настаивать, что все неприятности Иоанна - простуда жены,
синяки у детей, ночные страхи самого царя - происходят от непослушания
мудрому духовнику. Это было уже смешно. Какой еще "мудрый духовник", когда
сам Бог вел Иоанна, а Сильвестр был приглашен просто так, для сверки текста
повседневных молитв!
В 1553 году, 23-х лет от роду, Иоанн опасно заболел после казанского
похода.
- Вот! - зашептали во дворце. - Не люба Господу гордыня!
Царя заставили написать завещание в пользу новорожденного царевича
Димитрия. Стал царь требовать с двоюродного брата Владимира и бояр присяги
на верность младенцу. История повторилась: бояре переметнулись к
претенденту. Владимир восстал. Сильвестр тихо поддержал его. Отец Алексея
Адашева, прижившийся при дворе, стал вовсю агитировать за Владимира.
Вот как засветились гады! Вот как отблагодарили государя за поместья и
угодья, за выпитые вина и съеденную осетрину, за соболей и московскую
прописку, за кабриолеты в 12 лошадиных сил!
Настал момент истины. Стали бояре хамить больному царю в лицо,
покрикивать, что Захарьиным-Кошкиным-Романовым, этим грабителям и губителям
Руси (как в воду смотрели!), присягать не станут! Что царица Анастасия
Романова - такая же змея, какая была византийская императрица Евдокия,
губительница Златоуста. Сильвестр при этом приосанивался и надувал щеки -
русским Златоустом был, конечно, он.
Владимир при царе прямо и наотрез отказался присягать царевичу
Димитрию. Возникли две партии. Слабаки перецеловали крест. Бунтовщики и сами
не целовали и стали деньги раздавать другим, "нецелованным": покупали голоса
избирателей.
Глянул Бог на это безобразие и сменил первоначальный план.
От брани, волнений и нервного напряжения организм Иоанна мобилизовался,
и царь выздоровел. Вот досада, мать честна! Но ставки были сделаны.
Сначала Иоанн по обету, данному Богу за выздоровление, поехал в дальний
Кириллов Белозерский монастырь с женой и новорожденным сыном Димитрием. Был
у царя двойной прицел: кроме благодарности Богу, еще хотел он приобщиться к
дедовской мудрости, которая ревностно оберегалась учениками Иосифа
Волоцкого, духовника деда Ивана III и Софьи Палеолог.