"Милош В.Кратохвил. Европа кружилась в вальсе (первый роман) " - читать интересную книгу автора

"Вы, англичане, обезумели, как быки при виде красной тряпки! Какой бес
в вас вселился, что вы возымели к нам, немцам, подозрение, не достойное
великой нации! Что я еще должен сделать, чтобы рассеять эти подозрения?"
"...Что я еще должен... я..." Меттерниху незачем даже смотреть, чья
подпись стоит под статьей. Об этом красноречиво свидетельствуют уже первые
громовые фразы.
"Я всегда говорил, что являюсь другом англичан, и то, что меня так
превратно понимают, считаю личным оскорблением!"
И откуда только берется в кайзеровской чернильнице столько
восклицательных знаков?
"Вы держите себя так, что воистину затруднительно оставаться другом
вашей страны. Вы только вспомните, как много я для вас сделал во время
бурской войны! Во времена вашей "черной недели" я получил от моей
высокочтимой бабушки письмо, из которого было видно, до какой степени печаль
и заботы лишают ее покоя, подрывают здоровье. Я тотчас написал ей
соболезнующее письмо, но я сделал еще и нечто большее! Я поручил своему
адъютанту собрать как можно более точные сведения о численном составе и
позициях вашей и бурской армий. На основании этих данных я разработал для
вас оптимальный, с моей точки зрения, план дальнейших боевых действий,
который я, сверх того, передал на рассмотрение в свой Генеральный штаб.
Затем я отослал его в Англию, где он до сей поры ждет в Виндзорском дворце
беспристрастного суда истории. И позвольте обратить ваше внимание на одно
удивительное совпадение: мой план почти в точности совпадает с планом, на
котором остановил свой выбор лорд Роберте и который он впоследствии успешно
реализовал. И вот я спрашиваю - разве так поступает человек, который
неискренен в своих симпатиях к Англии? А теперь я желаю услышать от Англии
ответ по совести!"
Последнее восклицание Вильгельма II, а затем уже лишь аббревиатура
имени и императорского титула.
Посол откинулся в кресле, тяжело дыша, точно после быстрого восхождения
на гору. Это просто... Нет, он не нашел для этого подходящего слова.
Прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что перед ним стоит его
секретарь - воплощенное вопрошание. Но что ему сказать? Что вообще можно на
это сказать?
- Теперь впору собирать монатки и убираться отсюда.
Увы, он здесь не для того, чтобы предаваться своим эмоциям.
Он снова потянулся к газете:
- Нет ли там чего-нибудь по этому поводу? Комментариев? Полемики?
Секретарь покачал головой:
- Ни слова.
- Разумеется. Они находят, что это само по себе настолько выразительно
и сильно, что, любой комментарий только ослабит впечатление. Тем хуже.
Меттерних встал и принялся расхаживать по кабинету. Вскоре он был уже
готов дать кое-какие указания, отрывочные и краткие:
- Во-первых, я немедленно уеду. Куда - не знаю. Уже ноябрь, но я
что-нибудь придумаю. Минимум на два дня. Приватно. Скажем, кто-то пригласил
меня на осеннюю охоту. Да, предположим. Важно, чтобы с этого момента я был
недосягаем ни для каких демаршей, запросов, даже если меня станет
разыскивать сам английский король. Далее, эту писанину, - он ткнул пальцем в
газету, - передать телеграфом прямо в Берлин. Причем не шифруя, понятно?