"Милош В.Кратохвил. Европа кружилась в вальсе (первый роман) " - читать интересную книгу автора

да, это не описка, революционер - или еще кто, влепит пулю в лоб, и вся
недолга.
Думаю, однако, что он вовсе не был сумасшедшим, я имею в виду того
привратника, - просто в самом воздухе носилось эдакое возбуждение. И если бы
мне предстояло судить душегуба привратника, то, пожалуй, я подумал бы, что
привлечь к суду следует совсем других людей, а не его.
А вот еще такое.
В Кисельном у ворот разрушенного снарядами и разоренного дома стоит
небольшой столик, покрытый белоснежной скатертью. На столике икона с
изображением святого Сергия, а под ней надпись: "За упокой души убиенного
Ивана". Рядом лежала кость от ноги несчастного покойника, еще с лоскутом
мяса. Люди подходили к столику, набожно крестились и клали на приготовленную
тарелку монеты...
Средневековье? Революция? Распря веков?
И последний "камешек" из необозримой мозаики.
Одна девушка (а ведь девушка - это бутон, в котором сокрыты мечты
родителей и дедов и бабок; бутон, которому предназначено расцвести), так
вот, одна девушка, горничная какой-то актрисы, была послана с запиской.
Видимо, важной. Видимо? По всей вероятности - да, потому как доставить ее
нужно было в определенное время и в определенное место.
Но чтобы это сделать, нужно пройти по определенной улице, а эта улица
как раз перекрыта армейским кордоном. Путь девушке преграждают скрещенные
ружья двух солдат. Горничная обращается к офицеру. Она знает, что данное ей
поручение важно, по крайней мере так ей внушала ее госпожа; кроме того, она
сознает, что недурна собой. Офицер тоже молод и улыбается. Когда девушка
высказывает свою просьбу, в его улыбке происходит едва заметная перемена, но
это все еще улыбка.
Ну коли так, беги, да только живо...
Горничная еще успевает благодарственно кивнуть головой и быстро сойти с
тротуара.
В тот же миг один из солдат, которые ее задержали, вскидывает винтовку
и целится ей в спину. В последний момент он еще оглянулся было на офицера,
но офицер с показным безразличием как раз закуривает папиросу.
Гремит выстрел.
С близкого расстояния.
Промахнуться невозможно.
Отнеситесь ко всему этому, пожалуйста, как к горстке разрозненных
впечатлений человека, который не рискует делать на их основании каких-либо
широких обобщений, потому что является, в сущности, всего-навсего пивоваром.
Ваш
Алоис"

11. ГВАРДЕЕЦ

Гвардеец подошел к лошади и высоко занес ногу, чтобы вдеть ее в стремя.
Верх лакированного голенища рейтарского сапога, до этого прилегавший к
голени, округлым щитком оттопырился над согнутым коленом. Теперь гвардеец
ухватился обеими руками за луку седла, перемахнул другой ногой через круп
лошади и уселся верхом.
Этот момент он любил больше всего, ибо всякий раз в голову приходила