"Милош В.Кратохвил. Европа кружилась в вальсе (первый роман) " - читать интересную книгу автора

уплотнилась, словно ища защиты в себе самой. В наступившей тишине - пальба
на время прекратилась - до слуха людей донесся треск сухих веток. Люди
оборачиваются. Кое-кто из тех, что стоят ближе к набережной, замечают темные
силуэты детских тел, прижатых к стволам деревьев или повисших на рогатинах
ветвей, причем головы многих как-то странно поникли, а руки бессильно
болтаются.
Гриша ощутил резкий толчок, который внезапно словно бы отнял у него все
силы, - удержаться в кроне дерева Гриша не смог. Пальцы разжались,
удерживавшие его до сих пор опоры странным образом ускользнули, уже не
подчиняясь его воле. То, что было внизу, вдруг оказалось наверху. Он ощутил,
как ветер шоркнул по его щекам, но до сознания Гриши не дошло, что он
падает. Он не понимал, почему вдруг натыкается на сплошные ветки, которые
хлещут его по рукам, по лицу, по груди. Он хотел было кликнуть Федьку,
спросить, что это с ним такое. Но не успел. И только лицо матери еще
мелькнуло перед его глазами, и он тут же зарылся в мягкую шерсть Песика; она
была так густа, что в нее не проникало ни лучика света, и так мягка, что
Гришенька даже не почувствовал жесткого удара, когда его мертвое тело
рухнуло наземь.

3. КАВАН

Наиболее позднее по времени крыло императорского замка выпятилось своим
величественным фасадом к самой Рингштрассе. Оно было сложено из огромных,
темного цвета, гранитных глыб и украшено пилястрами, вытянувшимися от
второго этажа до карниза под кровлей. Несмотря на претензию достойно
дополнить своей помпезной величавостью прежние, более старые дворцовые
строения оно мало чем отличалось от респектабельных резиденций венских
банков, с которыми его роднило время недавнего появления на свет.
В этой новейшей части замка помещались дворцовые службы.
На третьем этаже в приемной надворного советника Шенбека стоял у окна
Вацлав Каван. На нем была фрачная пара, и он не садился, боясь измять
отутюженные складки на брюках в серую и черную полоску. Он аккуратничал не
столько ради надворного советника, сколько ради собственной жены, чтобы той
не пришлось снова утюжить брюки, когда опять раз в сто лет представится
случай надеть платье, предписанное для кратких аудиенций. Это было
последнее, что она сделала перед тем, как ей пришлось лечь. И кто знает,
пока он здесь торчит, дома у него, может, уже появился сын или дочь.
Находись он в своем присутствии, его бы там по крайней мере известили...
Разумеется, надворный советник преспокойно заставляет его ждать. Почему
бы и нет?
Каван разглядывал из окна монумент, стоящий посреди заснеженного газона
перед фасадом дворца. На высоком постаменте вздыбился бронзовый конь с
оседлавшим его эрцгерцогом Карлом. Выпавший снег образовал на двурогой
генеральской шляпе эрцгерцога еще один, высокий и мохнатый, головной убор,
под которым лицо генерала выглядело несоразмерно маленьким и сморщенным. Ему
холодно и он сердится, подумалось Кавану. Еще бы, оставили под открытым
небом, так и снегом занести может! А между тем эрцгерцог Карл был первым,
кто мог похвастать нанесенным Наполеону поражением на суше, хотя в тот раз
под Асперном виною случившегося было скорее беспримерное легкомыслие самого
французского императора; впрочем, Наполеон тут же отплатил эрцгерцогу под