"Петр Краснов. Служба в мирное и военное время" - читать интересную книгу автора

окопам.
- Как же вы принимали такую позицию? - спрашиваю сотенного командира.
- А видите, ваше превосходительство, тут дело выходит деликатное. На
позиции на автомобиле не проедешь, надо пешочком, а то начальство из
автомобиля не вылезало. Рассказывали нам ротные командиры. Приедет по
дороге, пройдет шагов сто по окопам, спросит: "у вас все так разделано?" -
ну ему и ответят: "так точно, все готово, сами видите". Он дальше никогда и
не ходил. Ну, сами знаете, если сверху не смотрят, снизу не исполняют.
Ротные, или прапорщики, или из запаса. Солдатня спать здорова. Участок
тихий, лесной. Ну, на авось и жили.
Пришлось нам с Денисовым перерисовать всю карту. Там, где была готовая
позиция - и трассировки не оказалось. Было пустое место. Представил я эту
карту, не объясняя, по понятным причинам, почему она такая, и получил
нагоняй за то, что за истекшую неделю не только не подвинул инженерные
работы вперед, но еще запустил и привел к разрушению сделанное раньше.
Выпросил я себе батальон ополченцев и принялся за работы. Провозился с
работами почти всю зиму, а по весне сдал позицию снова, но уже другой
пехоте.
Почему же так вышло?.. А ротные?.. А полковые?.. Но и те и другие в
мирное время заучены были быть под постоянным надзором начальственного ока
и, когда его не оказалось, то отдались той апатии и лени, какие так
незаметно на войне овладевают всеми сверху донизу.
Не слышал я, чтобы на войне ежегодно опрашивали претензии... Если и
бывали когда смотры, то чисто парадного свойства... Высшее начальство было
далеко. Это вызывалось, отчасти, условиями современной войны. Телефонная и
телеграфная связь - все это было сложно и громоздко, штабы требовали для
своей работы некоторого комфорта, поэтому искали "господских домов", большие
села, железнодорожные станции. Как-то незаметно к концу 1914 г. удаление
даже корпусных штабов стало доходить до десятков верст. Не везде и не всегда
дороги были удобопроездны. Автомобили избаловали начальников. Штабы
"закисали" в обстановке повседневной работы, сводок, донесений снизу,
разговоров по телефону, докладов наверх, переговоров по проводу, черчения
схем, ответов на запросы. Телефон и телеграф играли все большую роль и
постепенно заменяли глаз и личный спрос. Да и на самом верху не очень
любили, когда на вызов к проводу вдруг получался ответ: "нач. дивизии или
ком. корпуса нет в штабе, он уехал на позицию"... Многие участки были
таковы, что на них можно было проехать только ночью, на другие надо было
идти несколько верст пешком... Ну и явилось соблазнительное предложение: вот
я уйду, а там что-нибудь случится, нет, уже лучше как-нибудь в другой раз...
И месяцами оставались части без начальственного посещения.
Так постепенно армия выпадала из рук своего высшего командования.
Начальники становились далекими и незнаемыми. Два года я командовал дивизией
и кроме своего ком. корпуса - ген. Гилленшмидта, приезжавшего очень часто и
жившего почти на самой позиции, старших не видал. Когда перед Луцким
прорывом попали мы в армию ген. Каледина, тот приезжал к нам два раза и даже
делал смотры полкам. И как это всех освежило и подтянуло!..
Армия постепенно все более и более предоставлялась ротным и полковым
командирам, а те уже были не те, которые готовили полки в мирное время.
Армия как бы рассыпалась.
Вот почему так легко пришел к ней приказ N 1-й, уничтоживший армию.