"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 2" - читать интересную книгу автора

- Господа! - сказал Саблин, и голос его звенел от негодования. - Я
запрещаю, слышите, категорически, воспрещаю петь эти и им подобные песни.
Откуда вы набрали это все?
- Ваше превосходительство, - волнуясь заговорил командир полка, от
которого были песенники. - Это все очень известные народные песни и народные
частушки. Это творчество русского народа...
- Так вот, это творчество я вам и запрещаю петь.
- Что же тогда петь? - пробормотал удивленный полковник генерального
штаба.
- Вы что, притворяетесь, что не знаете? "Полтавский бой", "Бородино",
"Что за песни, вот так песни распевает наша Русь", "Раздайтесь, напевы
победы". Будто не пели в корпусе и училище хороших песен, будто не видали
песенников. А эту развращающую солдата грязь потрудитесь изъять из
обращения. И вы, ваше превосходительство, благоволите наблюсти за тем, чтобы
репертуар ваших песенников был патриотический и возвышающий душу, а не
роняющий высокое имя солдата... Жрал бы, играл бы! Черт знает чего не
придумают! Какие идеалы!
Саблин круто повернулся и вышел. Автомобиль уже был подан. Петров знал
своего генерала и знал, что он ни минуты не останется там, где ушел, не
поблагодарив солдат.
Едва автомобиль завернул за угол улицы селения, командир полка, от
которого были песенники, сказал громко.
- Ну гусь! Настоящий гвардейский гусь. Реакционный генерал. Молчать и
не пущать!
- Оставьте, Михаил Иванович, - сокрушенно сказал начальник дивизии, -
ну в самом деле, что это за песни?
- Современные песни, ваше превосходительство, - сказал Шлоссберг. -
Теперешний солдат не станет петь той дребедени, которую назвал командир
корпуса. Он перерос все это. У него свои песенники, свои душевные запросы и
переживания, и мы, офицеры, в тяжелое время войны должны следить за сложными
изгибами его смятенной души.
- Плевицкая "Стеньку Разина" перед Государем пела, и Государь одобрял,
а его превосходительству не понравилось.
- Оставьте, Михаил Иванович. Видите, мы у праздника. Тошно и без вас.
Извольте теперь занятия придумать да в жизнь провести. Он ведь проверит. Я
слыхал про него.
- Да какие же занятия, ваше превосходительство. Что же, вы хотите
ожесточить солдат перед боем? - сказал полковник.
- Но, господа, что-нибудь да надо делать. А этих песен, господа, чтобы
при нем не пели.
- Понимаю, - улыбаясь, сказал Осетров.
Саблин в это время ехал по длинной гати в густом лесу и пожимался, как
от холода, в теплой шинели. Тошно было у него на душе.
"...Жрал бы, играл бы - не работал никогда! - думал он. - Это завет
солдату, присягнувшему терпеть и холод и голод. Да присягали ли эти молодцы?
Оборванные, без погон. Господи! И никто не видит. Надо будет просить сменить
всех командиров. Всех долой - к чертям! И офицеров этих! Пусть пришлют лучше
унтер-офицеров, храбрых да честных, чем эти три Аякса - альфонс, сутенер и
гермафродит. А хорошо поет, каналья, с надрывом. Надо будет его к Пестрецову
отправить, пусть Нину Николаевну услаждает. Шлоссберг! Да уже не жид ли?