"Петр Краснов. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 1" - читать интересную книгу автора

зайдите ко мне на минуту. Мне надо написать два слова Гриценке. Ну,
пожалуйста!
Неловко сняв пальто, с фуражкой в руках, Саблин вошел в гостиную. Шторы
бледно-желтого цвета были опущены, но солнце лило яркие лучи, и во всей
комнате стоял приятный ровный свет. Большое зеркало в золоченой раме было
между окон. Внизу в золотой же корзине были гиацинты, и их пряным запахом
была напоена вся квартира. Другая большая корзинка с гиацинтами была
поставлена у окна на золоченой жардиньерке. Вдоль одной из стен стоял
большой рояль, накрытый шелковым покрывалом бледно-сиреневого цвета с
японской вышивкой. Над роялем висел портрет Китти, неискусно сделанный
пастелью начинающим художником. На рояле были фотографии юнкеров и очень
молодых офицеров. На противоположной стене висело зеркало и полочки,
уставленные фарфоровыми и бронзовыми безделушками. У стены, противоположной
роялю, был круглый стол со скатертью, на нем высокая лампа с шелковым
абажуром, и под ней альбомы. Подле стола, на ковре, были диван и кресла,
такие же кресла стояли и в простенках. От всего веяло дешевою рыночной
роскошью, сквозь которую сквозил и некоторый вкус хозяйки. Мебель, занавески
и покрывало были выдержаны в одинаковых тонах - бледно-сиреневых с золотом.
Такой же был ковер, такая же и лампа. В углу, на камине, в больших рамках из
мореного дуба на почетном отдельном месте были большие фотографические
портреты Государя Императора и Императрицы. Три двери вели из гостиной. Одна
в маленькую темную прихожую, другая направо в комнату Влади и третья налево
в комнату Китти. Эта дверь была занавешена японской портьерой из камыша и
бус.
Владя не прощаясь быстро прошла в свою комнату и сердито захлопнула
дверь. Китти ушла к себе, но двери не закрыла. Саблин остался стоять
посередине гостиной. Чувствовал он себя преглупо. Хотел уйти, но неловко
было уйти не попрощавшись, тайком, как вор.
Китти и не думала писать письма. Было слышно, как она снимала платье,
ходила по комнате, мурлыкая песенку, сняла башмаки; скрипел корсет. Она
подходила к дверям, и сквозь камыш и бусы Саблин в полутьме спальни видел
стройную белую фигуру в соблазнительном белье. Запах гиацинтов туманил
голову и наполнял воздух чистотою и свежестью.
Так прошло минут пятнадцать. Слышно было, как в комнате лилась вода,
Китти приводила свой туалет в порядок. Наконец, тихо ступая по паркету и
ковру, она вышла в гостиную. Золотистые волосы были сложены в красивую
греческую прическу, и по-гречески же, как видал Саблин на картинах
Бакаловича и Семирадского, были туго перевязаны голубыми лентами. Лицо,
несмотря на безсонную ночь, было свежо и юно. Подрисованные глаза блестели
из-под казавшихся громадными от туши ресниц. На ее плечи был накинут
японский лиловый шелковый халатик, нежно облегавший ее тело. Она мягко,
по-кошачьи, мелко шагая босыми ногами, подошла к зеркалу и стала, горделиво
оглядывая себя через плечо в зеркало, в кокетливую позу натурщицы.
- Ну что, не долго? - сказала она словами, а глаза ее говорили: "ну
посмотри, какова я. Ну что же? Я вся твоя! Бери, сжимай меня! Снеси на своих
сильных молодых руках в спальню... Можно. Позволено".
Саблин молчал. Он тяжело дышал. Кровь то приливала к его лицу, то
отливала. Туман застилал глаза. Но более всего он был сконфужен и смущен. Он
не знал куда девать руки и безпомощно мял фуражку.
Вдруг лиловый халатик, державшийся на одной пуговице, мягко соскользнул