"Петр Краснов. Опавшие листья " - читать интересную книгу автора

давались пиры, гремела музыка, в большом зале танцевали, в саду между
высоких тополей взлетали фейерверки. На конюшне стояли десятки лошадей,
скотный двор был полон. Крепостные слуги метались, исполняя малейшую прихоть
барина. И - ничего не осталось. Где-то, стоит забытый, никому не нужный, с
заколоченными окнами и дверями, дом в Раздольном Логе, и в нем не живут,
потому что слишком дорого жить в собственном доме. Погибла большая красота
большой и шумной жизни.
"А что если, - думает Липочка, - вот так же, таким же путем пойдет и
дальше наша жизнь? Мы имеем квартиру, уют, тепло, на стенах висят старые
фотографии родных и близких, мы лежим на мягких постелях, сыты, читаем
книги, ходим в театр, учимся, мечтаем о каком-то прогрессе, а если все это
обман и мы тем же ходом полетим назад и упадем в пропасть... Собьемся все в
одной комнате, утратим красоту жизни, озвереем, одичаем, и, если бабушка
кончила свои дни в холодной бане, мне, ее внучке, быть может, придется
кончить в ночлежке Вяземской Лавры или под забором. Значит, не вперед, а
назад? Не к солнцу и звездам, а в пропасти и пещеры? Но все у нас кругом
говорят о прогрессе, о том, что все совершенствуется, о приближении золотого
двадцатого века, а где же этот прогресс? И кто же, кто выиграл от того, что
погибло имущество и имение Павла Саввича Кускова?"
- Лиза, - сказала Липочка, - расскажи мне, как погиб наш дом в
Раздольном Логе?


VIII

- Дедушка оставил дом моей маме, - начала Лиза, подтянула Липочку к
себе и усадила на подушке. - Он очень был зол на сыновей. Дяди мои не
спорили против его решения. Пока жив был дедушка, дом поддерживался, в нем
оставались старые слуги, и сад приносил доход. Когда дедушка умер, остались
долги. Пришлось продать почти всю мебель, картины, посуду. Мы сжались в трех
комнатах и с нами остались только старуха кухарка и один из старых лакеев,
глухой, больной старик, который должен был сторожить дом. Потом умерла
бабушка. На ее похороны ушли последние остатки наши, и самая настоящая
нищета вошла в наш дом. Мы недоедали и зимой мерзли в холодных комнатах. В
наших краях топят кизяком - коровьим навозом, смешанным с соломой. Но ни
коров, ни соломы у нас не было и нам приходилось одолжаться у мужиков,
выпрашивая топливо. Иногда давали, иногда нет. "У вас сад, чего садом не
топите", - говорили нам. Нашему саду завидовала вся слобода. Наши яблоки,
груши, сливы, черешни были лучшие в окрестности, сад кормил нас, и мы знали,
что крестьяне из зависти хотели загубить сад, чтобы не было больше
кусковских яблок. Сад был наша святыня. Моя мама помнила, как дедушка сажал
каждое дерево. Дедушка выписывал их из Крыма и из Франции. Дедушка все хотел
иметь у себя лучшее: скот был племенной, лошади породистые, птица особенная,
ну и деревья такие, каких до самого Крыма не найдешь. Они одичали, огрубели,
переросли без ухода, но все-таки были большою ценностью. А как он был красив
весною, когда оденется белыми, бело-розовыми и розовыми цветами, весь
опушится нежным пухом и стоит разубранный, как невеста. И как сладко пахнет
тогда в нем. Звенят и топчутся пчелы, и тихо роняет он белые нежные
лепестки... Как слезы!.. В эти дни все было можно забыть... И смотришь, и
дышишь, и не налюбуешься его красотою, не надышишься сладкими запахами