"Л.Б.Красин. Письма жене и детям. 1917-1926 " - читать интересную книгу автора

связи с Россией и затруднения их будущей здесь деятельности. Девчат же наших
еще можно будет пересадить обратно на родную почву, и совсем объевропеиться
они не успеют.
И Володе, и Андрею (да частью и Нине) в заграничной среде сейчас едва
ли бы хорошо чувствовалось, а главное, все заграничное время было бы
потеряно в смысле работы и привыкания к работе в известной среде. В смысле
непосредственных неудобств мы здесь все еще сравнительно сносно живем и тут
царит всецело случай. Многие очень богатые люди, пережив здесь в окт[ябре]
большевистское восстание и бои под Пулковом и Гатчиной, выехали "для
спокойствия" в Москву, где очутились прямо как в аду ("Метрополь" и
Национальная гост[иница] обстреливались артиллерией) и прожили 3 дня в
нетопленном подвале, без воды и без малейших удобств. Выбравшись кое-как из
Москвы, некоторые неудачники поехали в "спокойные места" на родину, в
Ростов-на-Дону, и, очевидно, тоже попали там на жесточайшие битвы!! Очень
многие уехавшие из Питера в провинцию вынуждены были возвратиться: во многих
имениях крестьяне заставили выехать всех "господ" даже невзирая на передачу
им всей земли и инвентаря и несмотря на прежние прекрасные добрососедские
отношения. Мы же тут пока что живем как у Христа за пазухой, и Андрей тоже
находится в еще более спокойном месте. Так что ты, миленький мой, за него не
беспокойся и не тревожься.
13 декабря. Сегодня получил я твое письмо насчет цепей автомобильных.
Попробую их предложить в Автомобильный отдел главного военно-технического
управления, и если что будет выходить, то пошлю тебе телеграмму. Цена 34
кр[оны] кажется очень дорога. Эти дни я опять изрядно занят разными
совещаниями и разговорами, а так все идет по-прежнему. Очень я по вас
соскучился, миланчики мои золотые! А все же трудно было бы тут вам теперь
жить при этой разрухе. Одному все легче. Сахаришку достанешь фунт-другой -
глядишь, и жив 1/2 месяца. Большой же компанией прокармливаться очень
трудно. Везде грязь, мерзость и запустение улиц, вокзалов, вагонов не
поддается никакому описанию. Поезда нетопленные, окна выбиты, обивка со
скамеек срезана мародерами-солдатами; вообще, не смотрели бы глаза. И так
положительно все и везде. Нет, еще долгонько русскому народу до культуры.
Это проклятое самодержавие до того озлобило и развратило народную массу во
всю ее толщу, что, пожалуй, пара поколений нужна в более здоровой
обстановке, чтобы мы вообще стали походить на людей.

No 10. 28 декабря [1917 г.]
Милый мой Любанчик и родные детки!
Пишу вам несколько строк перед своим отъездом в Брест-Литовск=3, о чем
вы, может быть, будете знать до получения этого письма из газет.
Дело вышло так. Переговоры с немцами дошли до такой стадии, на которой
необходимо формулировать если не самый торговый и таможенный договор, то, по
крайней мере предварительные условия его. У народных комиссаров, разумеется,
нет людей, понимающих что-либо в этой области, и вот они обратились ко мне,
прося помочь им при этой части переговоров в качестве эксперта-консультанта.
Мне, уже отклонявшему многократно предложения войти к ним в работу, трудно
было отклонить в данном случае, когда требовались лишь мои специальные
знания и когда оставлять этих политиков и литературоведов одних, значило бы,
может быть, допустить ошибки и промахи, могущие больно отразиться и на
русской промышленности, и на русских рабочих и крестьянах. Еду я сегодня в