"Владислав Крапивин. Заяц Митька" - читать интересную книгу автора

Теперь, через десятилетие, все повторилось. Те же доносы, выбитые в
отрядном штабе окна, придирки милиции, злорадная агрессивность шпаны и
кулацкая ненависть "местного населения". Ненависть к мальчишкам и
девчонкам в "нездешней" морской форме, вся вина которых в том, что
хотели жить интересно и дружно...
Да, все повторялось, но я уже был не тот: сорок лет - не тридцать.
Накопилась вязкая безнадежная усталость. Такая, что я готов был к любой
развязке, лишь бы скорее все кончилось. Именно это настроение, а не
какая-то сверхсмелость толкнула меня на отчаянный шаг. По меркам того
времени это была или феноменальная наглость, или просто сумасшествие.
Я отправил в обком партии письмо, в котором (да простит меня читатель
за красивость) звенело скрученное в пружину бешенство. Я требовал (о
Господи, требовал у обкома!), чтобы партийные деятели определились в
своем отношении к детскому морскому корреспондентскому отряду, который
существует уже семнадцать лет и которым руководит не дядя Вася из
котельной, а... Ну и так далее. Пусть обком выделит специального
человека для защиты отряда от злопыхателей и провокаторов, если там, в
обкоме, считают, что воспитательная работа с детьми необходима. А если
не считают, то - пожалуйста! Мы успели сделать немало и готовы завтра же
заявить о роспуске. Иначе говоря, громко хлопнуть дверью.
Меня вызвал к себе третий секретарь обкома. Он был уралец, наш
земляк, но несколько лет проработал в Москве, а недавно вернулся в
Свердловск на более высокую партийную должность - отвечать за идеологию
в областном масштабе.
Он начал сразу, не предложив даже сесть:
- Ты кто? Камикадзе, что ли?
- То есть?
- У тебя голова-то варит? Такое письмо - нам! Здесь тебе не обком
комсомола!
До отъезда в Москву он работал в комсомольских сферах, и нам
случалось встречаться.
- Очень рад, - сказал я, - что наш разговор принимает неофициальный
характер. Значит, будем по-прежнему на "ты"?
Он замигал. Он был уверен, что по хамской партийной традиции может
говорить собеседнику "ты", но тот - исполненный священного трепета - не
должен и помышлять, чтобы отступить от почтительнейшего "вы".
Помолчав, он выговорил:
- Н-ну что ж... М-можно и на "ты"...
- Тогда объясни, при чем тут "камикадзе"?
- Ты соображаешь, что делаешь? Ты предъявляешь партии уль-ти-ма-тум!
Я не сдержался, хихикнул. Вспомнил "Тимура и его команду". Там один
пацан объясняет, что "ультиматум" - слово международное. Означает, что
бить будут.
- Ну, обком - это еще не вся партия, а ее ма-аленькая частичка. И к
тому же я сам - член КПСС. Выходит, тоже частичка партии. Получается,
что я предъявляю ультиматум сам себе?
- Ты словами-то не играй. Я понимаю, ты писатель, языком владеешь...
- Я и не играю словами... - В меня налилась какая-то густая спокойная
злость. - Это ты играешь. "Ультиматум"! Ультиматумы предъявляют,
опираясь на силу и власть. А за мной какая сила? Сорок пацанов и девочек