"Джудит Крэнц. Все или ничего" - читать интересную книгу автора

Мелисса, проверяя объектив.
Но Тоби даже не удосужился ответить. Он не отрываясь смотрел на Джез,
полулежавшую на софе, и одновременно повторял фразу, которой, словно
заклинанием, начинал каждый рабочий день: "Слава тебе, господи, что я
никогда не влюблюсь в Джез. Она богата, знаменита и к тому же мой босс. Я
никогда не влюблюсь в Джез". Вооруженный этим заклинанием, которое порой ему
приходилось повторять много раз, особенно если съемка задерживалась и он
расслаблялся, Тоби умудрился проработать так два года, мучимый жаждой любви,
увы - неутолимой.
По крайней мере, она ничего не подозревает, думал он, глядя на нее и,
как обычно, пытаясь разгадать загадку, написанную на ее лице. Он всерьез
начал заниматься фотографией еще подростком, но натренированным внутренним
взглядом никак не мог ухватить то, что так притягивало и очаровывало его в
лице Джез. Сам характер работы приучил его вглядываться в лица женщин, для
которых главное в жизни - их красота, многие из них были красивее и моложе,
чем Джез в свои двадцать девять лет, но, как бы долго он ни смотрел на нее,
ему не довелось испытать чувства окончательного понимания и
удовлетворенности, чувства эстетического пресыщения, возникающего у
художника, когда он осознает, что уже увидел и отгадал все, что возможно.
В земной, осязаемой Джез глаза Тоби улавливали нечто такое, что можно
сравнить лишь с игрой граней топаза, переливающегося сочным золотистым
блеском, переходящим в теплые коричневые тона. Древние шотландцы верили, что
этот камень возвращает душевное здоровье. Но разве они когда-нибудь видели
женщину с золотистыми глазами? - мысленно спрашивал себя Тоби. Разве
существовала в те времена женщина, чьи коричневато-золотистые волосы при
одном освещении казались янтарными, а при другом - каштановыми и так
естественно и безыскусно, словно у девчонки, спадали на спину легкими
свободными прядями? Подобные волосы он видел у других женщин, но разве
такие? Разве была другая женщина с кожей, словно бы покрытой нежным загаром,
который на щеках приобретал оттенок чайной розы и коньяка -
золотисто-розоватый? Таких и цветов-то не существует. Если среди шотландцев
жила такая женщина, то Тоби их так же жаль, как и самого себя.
Брови у Джез - удивительно ровные коричневые дуги. Если она удивлялась
или что-то забавляло ее, она резко вскидывала их вверх, но часто лишь по
глазам он определял перемену ее настроения. Четкая и порой казавшаяся
вызывающей линия носа, говорившая о независимости характера, контрастировала
с формой рта: верхняя губа - нежная, по-детски чуть вздернутая, зато
нижняя - полная и слишком откровенно чувственная, чтобы ее можно было
назвать классической.
И все же Тоби всегда помнил, что в Джез Килкуллен удивительным образом
соединялись вызов, даже какая-то импульсивная, но сдерживаемая дерзость, и
притягательная кокетливая женственность, откровенный азарт и скрытность,
непредсказуемость в проявлении чувств и настроений и откровенная прямота:
она сочетала в себе целеустремленность и завидное трудолюбие самого
требовательного к себе профессионала, которого он когда-либо встречал.
Слава богу, что я никогда не влюблюсь в Джез, повторял про себя Тоби, в
десятый раз за сегодняшнее утро проверяя камеру. У Джез было десятка два
камер, которыми она редко пользовалась, но сегодня она попросила зарядить
все шесть "Канонов" Т-90 со сложной системой замера экспозиции, существенно
расширявшей творческие возможности фотографа. Насколько он помнил, она