"Николай Крамной. Таблицы Рошарха (Щит и меч, 1990, №5 (65) " - читать интересную книгу автора

благодетелей и время от времени присылал дорогие вещи. Так, на всякий
случай... Ведь здесь находился филиал его обширного дела. Вот и недавно
прислал три шкуры снежного барса по накладной, в которой они числились как
"шкуры дикой кошки". Хороши кошки! Тысяч на тридцать, наверное, потянут. Как
раз хватит на женскую шубку. Но у той женщины, которая ее будет носить,
никто не спросит, где она ее купила и сколько она стоит. Не осмелятся... А
для тех немногих, кто может задать этот вопрос, есть в магазине накладная и
в ней проставлена цена: семьдесят рублей штука. Никто сейчас не хочет
рисковать: даже люди с высоким служебным положением. К тому же они не
обязаны разбираться в мехах! И их не касается запрет на добычу снежного
барса: это кооператоры должны думать, можно ли покупать эти шкуры у
охотников? Мало кто знал, что Валерий Борисович был в этом магазине
второстепенным лицом, ширмой, связующим звеном между Патовым и
кооператорами. А фактическим его главой был старший продавец Анатолий
Иванович Шуртов. Это он через подставных лиц закупал на огромные суммы
ювелирные изделия, золото, антиквариат и отправлял все это в Среднюю Азию.
Только для скупки валюты у иностранных туристов специально держал в Крыму
несколько человек. Так что перемещать Шуртова с этого места на должность
директора магазина было неразумно.

Человека этого Степан Фомич заметил еще на остановке пригородного
автобуса. Высокий, с короткой, выгоревшей на солнце прической, светлая
рубашка "в арифметику" туго обтягивала литые мускулы. Держался он все время
в стороне от толпы ожидающих. Часто курил, еще чаще без нужды посматривал на
часы. "А вот рукава напрасно закатал, - подумал Степан Фомич, - сейчас
картинки не в моде. Выставил, дурак, всю биографию: и как зовут, и когда
родился". Но держался мужчина спокойно и даже уверенно. Значит, гулял по
чистой и "засветиться" не боялся. Сел он в один автобус со Степаном Фомичом
и вышел вместе с ним у грунтовой развилки дорог, ведущих в два села.
"Чего он ко мне прилип? - думал Фомич, не спеша шагая по обочине
грунтовки. - Может, послали рассчитаться за что-нибудь? Так у меня, вроде
бы, долгов перед кодлой нету... Вести его к себе или переговорить тут?
Пойду напрямик, через лес, - решил Фомич. - Увяжется - придется поговорить,
а сразу к себе - нельзя".
Степан Фомич прошел еще несколько десятков метров и решительно свернул
с грунтовки на узенькую тропинку, протоптанную грибниками. Пользовались
этой тропинкой и рыбаки, пробирающиеся росными, туманными утрами к берегам
проток и рукавов огромной реки, протекавшей через город. Свернул и боковым
зрением успел заметить, что мужчина, шедший до этого сзади небольшой группы
селян, в растерянности затоптался на месте и стал в очередной раз
закуривать.

"А-а-а, притормозил! - насмешливо подумал Фомич и резко прибавил
ходу. - Постой, пошевели мозгами. Это тебе не по дороге идти, в затылок
дышать. Да и людей вокруг сколько. А в лесу - один бог свидетель". Степан
Фомич наддал еще и на одном из поворотов оглянулся. Ни на тропинке, ни
между стволов сосен не было видно светлой рубашки. "Побоялся? Или хитрит?
Проверим..." Еще раз внимательно оглядев лес, Фомич пустился тяжелой
рысцой, стараясь бежать без шума, на одних носках. Вскоре стало не хватать
дыхания и неприятно закололо в боку. Высмотрев в стороне небольшую заросль