"Джон Кракауэр. Навстречу дикой природе " - читать интересную книгу автора

менее, кривая линия змеилась на запад от шоссе Паркса примерно на сорок миль
перед тем, как раствориться в самом сердце дикого бездорожья к северу от
горы МакКинли. Именно туда, объяснил Алекс, он хотел отправиться.
Голлиен решил, что план автостопщика безрассуден, и не единожды
пробовал отговорить его: "Я сказал, что там, куда он направляется, охотиться
непросто, и он может искать целыми днями, но так и не добыть дичь. Когда это
не сработало, я пытался напугать его историями о медведях. Что
длинностволка, вероятно, способна лишь разозлить гризли, не причинив ему
вреда. Алекс не выглядел слишком озабоченным. Он лишь сказал - "я
вскарабкаюсь на дерево". Тогда я объяснил, что в этой части штата деревья не
вырастают достаточно высокими, и медведь способен шутя сломать любую из этих
худосочных маленьких елей. Но он уперся. У него был готовый ответ на все,
что я ему говорил".
Голлиен предложил Алексу довести его до Анкориджа, купить ему кое-какую
приличную экипировку и отвезти назад, куда он пожелает.
- Нет, но все равно спасибо, - ответил Алекс. - Я буду в порядке и с
тем, что уже имею.
Голлиен спросил, имеет ли он охотничью лицензию.
- Нет, черти б ее драли! - фыркнул Алекс. - Пусть государство не сует
нос в то, как я добываю себе пропитание. Имел я их дурацкие правила.
Когда Голлиен поинтересовался, знают ли родители или друзья о его
планах, и сможет ли кто-нибудь поднять тревогу, если он попадет в беду и не
вернется в срок, Алекс спокойно отвечал, что нет, и он, честно говоря,
вообще более двух лет не общался со своей семьей. "Я совершенно убежден, что
со всеми проблемами сумею разобраться самостоятельно", - заверил он
Голлиена.
"Не было никакой возможности переубедить пацана, - вспоминает
Голлиен. - Он уже принял решение. Настоящий фанатик. На ум приходит
словечко - экзальтированный. Он не мог дождаться момента, когда уже можно,
наконец, отправиться туда и приступить".
Три часа спустя после выезда из Фербэнкса, Голлиен свернул с шоссе и
повел свой потрепанный внедорожник по заснеженной грунтовке. Первые
несколько миль тропа Стэмпид была относительно ровной, и вела мимо хижин,
разбросанных среди зарослей ели и осины. За последней бревенчатой лачугой,
однако, дорога резко испортилась. Размытая и заросшая ольшаником, она
превратилась в ухабистые, неухоженные колеи.
Летом эта дорога была бы непростой, но проходимой, теперь же ее
укрывали полтора фута пористого весеннего снега. В десяти милях от шоссе,
опасаясь, что он увязнет, если поедет дальше, Голлиен остановил свой Форд на
гребне небольшого холма. Ледяные вершины высочайшего горного хребта Северной
Америки мерцали у горизонта на юго-западе.
Алекс настоял, чтобы Голлиен взял себе его часы, расческу и то, что, по
словам Алекса, было остатками его денег - восемьдесят пять центов.
- Мне не нужны твои деньги, - запротестовал Голлиен. - И у меня уже
есть часы.
- Если вы не возьмете, я их выброшу, - весело парировал Алекс. - Я не
хочу знать, который час, какой сегодня день или где я. И вообще ничего
подобного.
Перед тем, как Алекс покинул пикап, Голлиен вытащил из-за сиденья пару
старых резиновых башмаков и убедил парня взять их.