"Юрий Козлов. Изобретение велосипеда" - читать интересную книгу автора

отличником будет, а он одни двойки носит... Чертиков на полях рисует... Я
спрашиваю: "Зачем рисуешь?", а он отвечает: "Они двойки отпугивают..." Когда
тройку получит, дома праздник... А что такое четверка, мы не знаем...
До сих пор Гектор помнил, как однажды отец пришел к школе встретить
его, а он стоял на втором этаже рядом с бюстом Менделеева и не выходил на
улицу, потому что получил сразу две двойки - по арифметике и по
чистописанию. Карай носился по школьному двору, отец курил, прислонившись к
дереву (сейчас это дерево доросло до второго этажа), а Гектор ходил по
длинным коридорам со стрельчатыми сводами потолков и ждал, когда они уйдут.
Вскоре учительница стала оставлять Гектора, Мережкину и прочих
двоечников после уроков, и они сидели в классе, писали в тетради буквы, а
учительница подходила к ним, наклонялась: Гектор до сих пор помнил, как она
брала его руку в свою и говорила: "Осторожненько веди линию... Раз! Главное,
не вылезти из клеточки... Осторожненько..." Она была очень красивая, та
первая учительница Гектора. И когда она наклонялась к нему и почти касалась
его лица щекой, Гектор глубоко вздыхал и боялся выдохнуть, ручка в его руке
дрожала, и линия выходила кривая. "Ну вот! - расстраивалась учительница. - У
нас не чистописание, а какое-то кривописание получается..."
За десять лет в школе Гектор много раз влюблялся в
девочек-одноклассниц. Периоды нежной влюбленности и тоски чередовались у
него с периодами ровной доброжелательности ко всем девочкам класса.
Симпатичная девушка казалась Гектору существом умным, возвышенным и
ироничным. Себя он автоматически считал глупее ее. Даже самые некрасивые,
толстые девицы временами казались ему интересными. Прогуливаясь по Невскому
проспекту, Гектор дерзко смотрел в глаза идущим навстречу девушкам, но
стоило какой-нибудь из них отреагировать на его взгляд, Гектор сразу же
терялся и краснел - ему казалось, что его ударило током.
На истории, математике и химии Гектор сидел с Инной Леннер. Инна
занималась художественной гимнастикой. На физкультуре она пленяла всех
грацией и длинными темными волосами. С десяти лет Инна питалась по какой-то
диете, на ужин выпивала только стакан кефира, о том, как и зачем надобно
сохранять худобу, могла говорить часами. Гектор давно привык к этому
совместному сидению с Инной, по сегодня волосы Инны пахли яблоками, а лицо
было белее обычного. Иногда, забывая про историю, Гектор рассматривал Инну в
профиль, в такие минуты лицо у Инны розовело, а глаз сам собой начинал
косить в сторону Гектора.
Через две парты от них сидел Костя Благовещенский и внимательно следил
за этими косящими, скользящими взглядами.
Костя Благовещенский не вышел ростом. Он гораздо ниже Гектора, но зато
в плечах шире. Костя темно-рус, с седой прядкой над ухом. В детстве Костя
закрашивал эту прядку карандашом.
- Слушай, - спросил на перемене Костя у Гектора, - о чем ты
разговаривал с Инкой? Я смотрел на вас пол урока, а вы все разговаривали,
разговаривали...
- А что, - ответил Гектор, - нам разве нельзя разговаривать?
- Конечно, нельзя, - сказал Костя. - Ты ведь знаешь...
- Мы говорили о тебе, - засмеялся Гектор.
- Обо мне? - растерялся Костя.
В тот день после уроков Костя ждал Инну на углу Невского - и Колесной.
Спрятавшись в подъезде с красно-голубыми изразцовыми стенами, слушая