"Юрий Козлов. Изобретение велосипеда" - читать интересную книгу автора

дом, я бы выучил...
- Ох, Леша... - Валентина Дмитриевна смотрела на него почти с
восхищением. Потом оглядела группу: покрасневшую Инну, внимательно
смотрящего в окно Гектора, Костю, ковыряющего ногтем стол.
Зазвенел звонок.
Все сидели, не двигаясь. Сонная апрельская муха ползла вверх по стеклу,
но срывалась, падала и снова ползла вверх.
Все молчали.
Валентина Дмитриевна закрыла журнал.
- Ну а Байрон? - устало спросила она. - Байрона я вам на следующий урок
задала? Или я про него сегодня вообще не рассказывала?
Леша Казаков смотрел на Валентину Дмитриевну светло и чисто. Ей стало
даже не по себе от этого его взгляда, и она снова заглянула в журнал.
- Леша, - тихо сказала Валентина Дмитриевна, - я не пойду с тобой к
директору, Леша... Это не поможет... Но я скажу одну вещь, скажу се в
присутствии твоих товарищей... В те времена, когда я училась в школе, после
такого случая ты бы не был больше комсоргом, Леша... Все. Идите...
- Валентина Дмитриевна! Я совсем не виноват, что вы не задавали
Шелли, - ответил Леша.
Двинулись разом стулья.
Ах, Байрон, Байрон...

8

Костя Благовещенский жил в пятиэтажном доме на улице Рижской, где
тряслись и звенели трамваи, по обе стороны рельсов росли хилые деревья,
вокруг дымили заводы - их трубы торчали на горизонте, как восклицательные
знаки, указывающие, что именно здесь проходит та самая невидимая линия, где
земля якобы сходится с небом. Костин район, хотя и не считался окраиной,
почему-то удивительно напоминал пригород. Сразу за домом начинались поля -
зимой белые, летом зеленые, осенью желтые. Туда ходили гулять с собаками,
там шатались на ветру подозрительные постройки, оттуда по утрам доносились
хриплые петушиные крики. Жил Костя на первом этаже, поэтому окна в его
квартире почти вся время были прикрыты плотными тюлевыми занавесками. Только
когда шел дождь. Костя распахивал окна и сидел на подоконнике, наблюдая, как
пенятся лужи, как рычат водосточные трубы, как прижимаются к стенкам, боясь
замочить лапы, кошки, как голуби сидят на карнизах и печально качают
головами.
Костин отец, в прошлом капитан танковых войск, а ныне смотритель
теннисных кортов, был еще и большим радиолюбителем. В комнате стояли
гигантские, похожие тумбы для постельного белья магнитофоны, в специальных
застекленных шкафах прижимались друг к другу жестяные банки с записями.
Пленка тоже была не простая - черная, в красных цифрах, как в каплях крови.
Ее приносил отцу сотрудник какого-то НИИ, завсегдатай теннисного корта.
Записи были самые разные. Костя путался в пленках, часто ставил наугад.
Одни раз зазвучал оргaн невиданной чистоты, силы и мрачности. Костя замер,
где стоял. Казалось, что нет ни стен, ни потолка. Костя головой задевал
облака, смотрел вниз, прогоняя ресницами птиц, видел леса и реки, но взгляд
не останавливался, и Костя видел черноту земли, видел огненное ядро, потом
снова черноту и снова голубое небо...