"Юрий Козлов. Случай на объекте С (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Серова. Серов вышел, пропустив француза вперед.
Бабушка открыла глаза, улыбнулась, увидев Митю. Улыбка вышла мученическая.
Митя почувствовал, как чудовищно болит у нее голова. Заговорил сбивчиво,
быстро: необходима операция, хирург считает, что всему виной давняя
черепно-мозговая травма, была ли такая, когда, как ее лечили, он берется
сделать операцию, необходимо ее согласие, надо соглашаться, вот форма -
надо подписать, единственное, что может случиться: она кое-что забудет,
какие-нибудь второстепенные события из жизни, станет немного другой, но
только на короткое время, это обычное дело при нейрохирургических
операциях, потом образуется, это ведь несущественно в сравнении с тем, что
болей не будет, она практически выздоровеет.
"Но ведь это буду уже не я", - чуть слышно произнесла бабушка. Она всегда
верно схватывала суть. Даже когда Митя объяснял сложные научные вещи. И
он, в свою очередь, как бы проверял: что понимала бабушка, то было
истинно. "Не надо, Митя, обойдемся. Как ты живешь?" - "Да не обо мне
сейчас речь! Надо делать операцию!" - "Зачем? Что я буду? Ты вырос, у тебя
своя жизнь. А... что я? Жениться не надумал? Показал бы невесту", - она
говорила спокойно, словно у нее не раскалывалась от боли голова. Митя
понял: если ее не убеждает боль, он тем более не сумеет.
Они вдруг заговорили о чем-то несущественном. Что в саду в Хлебникове
пропадают яблоки. "Ты бы съездил, Митя, сказал соседям, чтобы брали". Мите
казалось, стены рушатся, надо куда-то бежать, спасаться, а он тупо и
старательно шнурует ботинки. Какие яблоки? "Так что пожалей меня,
Митенька, - сказала бабушка,- не хочу, чтобы голову распиливали, копались
в мозгах. Докторам-то нашим я не сильно верю, ты уж заступись... Чтобы без
обмана..." - закрыла глаза, видимо, боль сделалась нестерпимой. "Не
отказывайся, прошу тебя!" - "Нет, Митя. Хватит об этом". Митя понял, что
не уговорит. "Что хоть за травма-то была? И когда?" - "Да кому это сейчас
интересно, Митенька? В конце тридцать восьмого... Под Новый год как раз.
Дубиной по башке, а сказали потом, сама, мол, под падающую сосну сунулась.
Пять часов валялась в снегу, думали - замерзла, а вот выжила как-то..." -
"Кто ударил?" - "Уголовная одна, здоровая, бритвой всех полосовала. Велели
ей..." - "Кто велел? Как фамилия начальника лагеря? Он жив? Я добьюсь, у
меня есть возможности, его привлекут!" - "Нет, Митенька, ушел тот поезд...
Осталась же живая. И ребеночка родила... А ты хочешь, чтобы опять череп
ломали. Хватит, пожила всласть. Домой бы, а, Митя?"
За спиной кашлянули. Медсестра снова сделала бабушке укол, приладила к
голове колпак. "Она не соглашается",- глухо произнес Митя. "Я думаю, в
таком деле не надо слушать больную, - выразительно посмотрел на него
Серов, - надо все взвесить, всесторонне обсудить..."
"У нее действительно была черепно-мозговая травма пятьдесят лет назад,
когда она находилась в заключении, - повернулся Митя к французу. - Никто
ее там, конечно, не лечил. Можно обойтись без операции?" Француз ответил:
операция - единственный шанс. Ну а лечение... Что лечение? Чередование
сильных - вплоть до наркотических - снимающих боль препаратов, постоянное
наблюдение. "Да-да, санаторий, уход, покой", - закивали лечащие врачи.
"Мне кажется, месье, вы бросаете больную на произвол судьбы", - заметил
Серов. "Я зарабатываю на жизнь операциями, - задумчиво ответил хирург,- но
не скрою: каждый раз испытываю облегчение, если операцию делать не
надо..." - "Еще бы, консультация у него ненамного дешевле!" - шепнул Мите