"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу автора

Или лучше пятеро?!"
"Я по тебе так соскучилась..."


Я нажимаю на черную кнопку. В прихожей приглушенно дребезжит звонок.
Уже совсем рассвело, но на лестничной площадке в матовом колпаке ярко
горит электрическая лампочка. За обитой коричневым дерматином дверью
тишина. Крепко спит моя Марина! Я снова и снова нажимаю кнопку. В другой
руке у меня подснежники. На них еще не высохла роса. Один цветок сломался.
Скрипнул паркет или пружины дивана, на котором она спит. Я отпускаю
кнопку и жду. Но в квартире снова тишина. Наверное, одевается. Я жду.
Минуту, другую. Мертвая тишина. Что за чертовщина! Я давлю податливую
кнопку. Один длинный непрекращающийся звонок.
Явственный шорох у двери (наконец-то!) - и голос Марины:
- Мама, это ты?
- Марина! - негромко говорю я.
Нас отделяет друг от друга дверь. Несколько десятков миллиметров
прессованного картона. С шорохом поворачивается в замке ключ, я
нетерпеливо тяну ручку на себя, мои губы помимо воли складываются в
радостную улыбку. Только сейчас я понял, как сильно соскучился по
Марине...
- Я удрал... - говорю я. - К тебе... Вот примчался!
Она стоит на пороге, загородив вход. На ней шерстяная кофточка,
наспех надетая поверх длинной ночной рубашки. Что с ней такое? Глаза у
Марины огромные, и в них страх. Щеки бледные, как эта дверь, выкрашенная
белилами.
- Пусти же, - говорю я.
Но она, не двигаясь, стоит на пороге.
- Нет, - говорит она. - Тебе нельзя... Уходи!
Я начинаю что-то соображать. Грубо отстраняю ее и вхожу в комнату. У
окна стоит Глеб Кащеев, мой старый друг. Он в одних трусах. Черная
шевелюра растрепана, на носу очки. Огромный волосатый мужчина в маленьких
красных домашних туфлях, в которых помещаются лишь его пальцы. Эти
шлепанцы принадлежат Анне Аркадьевне. Несколько раз я их надевал в ее
отсутствие... Глеб съеживается и хлопает бесстыжими глазами.
- Мы тут к тебе в деревню собрались... - говорит он, переступая с
ноги на ногу. Одна красная тапка падает. Глеб нащупывает ее и всовывает
ногу. Пятки у него толстые и серые. В черных всклокоченных волосах
колышется маленькое пуховое перо. По комнате гуляет сквозняк. Я вижу, как
шевелятся портьеры... Моя рука с подснежниками сиротливо висит вдоль
туловища. И эти голубые подснежники кажутся такими ненужными, что мне
становится стыдно. Я прячу руку за спину.
- Можешь ударить меня, - говорит Глеб.
Тапка опять соскочила. И он елозит ногой по блестящему паркету,
отыскивая ее. Я чувствую, что вот сейчас действительно изо всей силы ударю
его в толстое лицо. Но в правой руке подснежники...
- Хочешь выпить? - спрашивает Глеб. Он все еще шарит по полу толстой,
как у слона, ногой. Нащупывает этот идиотский шлепанец. - Мы, старик,
понимаешь, с Мариной Сергеевной...
- Понимаю, - говорю я. И озираюсь: где же Марина? Ее нет в прихожей.