"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу автора

стрелы, вылетая из черного брюха тучи, жалили землю. Я видел, как стрела
коснулась вершины дерева и ствол, вспыхнув, раскололся. С крыши хлынули
тугие струи воды. Капли с шумом ударялись в широкие лопушины и
отскакивали. На дорогах и тропинках зазмеились, запенились ручьи.
Пронеслась шальная гроза над деревней, сорвала крышу с амбара,
опрокинула ветхий плетень и свалила в лесу огромную ель. На обугленном
расщепленном стволе, словно слезы, выступили крупные капли смолы. Другой
острый конец ствола с вершиной воткнулся в муравейник, и ошалевшие
муравьи, позабыв страх, забегали по стволу взад и вперед, спасая свое
имущество.
Хлесткий весенний дождь вымыл дома, заборы, прибил на дороге пыль.
Лес стал мокрым и блестящим. На каждом листе, на каждой травине висела
маленькая капля. И когда налетал ветер, капли срывались и вразнобой падали
на землю. Грозовые облака торопились, догоняли тучу, ушедшую дальше. Туча
спешила и даже не оставила после себя радуги.
Все живое снова зашевелилось, закопошилось. С неба на землю ринулись
ласточки. Черно-белыми зигзагами заметались они над самыми лужами, хватая
невидимых глазом мошек. Из скворечников на ветви высыпали и загалдели
скворцы. Большая серая кошка сидела на крыльце и, умильно жмуря глаза,
старательно умывалась.


Сашка Шуруп сидит на влажных досках и перебирает струны гитары. Белая
челка слиплась. Сашка попал под дождь, рубаха и штаны мокрые. Наклонив
набок голову, Сашка улыбается и негромко поет:

Снятся людям иногда
Голубые города.
Кому Москва, кому Париж...

Я люблю слушать, когда он поет. Но сегодня Сашка поет не для меня. Он
поглядывает на дверь. Там, в доме, Настя. Наконец-то все ее коровы
благополучно отелились, и она снова живет в своем доме.
Я сижу рядом с Шурупом и листаю учебник "Древние государства
Востока". Но книжная премудрость не лезет в голову. Воздух с запахами
дождя и соснового бора распирает грудь. А тут еще неподалеку засвистел
соловей. Солнце мирно опустилось за лес. Небо высокое и чистое. Свистит,
щелкает соловей. Сашка кладет ладонь на струны.
- У него лучше получается, - говорит он.
Я не возражаю. Сашку я слышу часто, а вот соловья давно не слыхал. К
речке спускается негустой кустарник, среди которого белеют несколько
берез. Где-то в ветвях одной из них прячется соловей. Еще два или три
соловья пробуют состязаться с ним, но скоро, посрамленные, умолкают.
На крыльцо выходит Настя в синем, горошком, платье. Я вспоминаю берег
речки, баню и ее, рослую и статную, появившуюся в облаке горячего пара...
Сашка, прищурив глаза, долго смотрит на нее. Трогает струны и
напевает:

Я в тебя не влюблен,
Я букетов тебе не дарю,