"Вильям Федорович Козлов. Солнце на стене (роман) " - читать интересную книгу автора

все сдам - переведут на пятый курс.
Я читаю учебники, как романы.
Углубившись в пыль веков, я тем не менее вижу, как поднимается
большое нежаркое солнце, и слышу, как просыпается наш шумный дом. Внизу
хлопают двери, трещат будильники, невнятно бормочут громкоговорители,
кто-то басом запел в умывальной.
Из города пришел первый автобус. На голубой крыше в неровной выемке
блестит маленькая лужа. Автобус почти пустой. Оставляя на влажном асфальте
широкий след, автобус скрылся за домом. Покрякивают на путях маневровые.
Охрипший за ночь диспетчер раздраженным голосом, так не похожим на голос
диктора, дает по радио указания стрелочникам и сцепщикам. Это все знакомые
привычные звуки. Они мне не мешают.
Я обратил внимание на голубей, которые поселились в нашем доме. Они
начинают возиться и бормотать в своих гнездах с первым заводским гудком.
Не то что деревенские. Те просыпаются вместе с петухами.
Я забираюсь на крышу, когда солнечная погода. В пасмурный день
занимаюсь в сквере или в комнате. Шуруп уже в который раз собирается
встать вместе со мной и тоже позагорать на крыше. Ему нужно к приемным
экзаменам готовиться. Но подняться в пять утра свыше его сил. Я даже не
бужу его. Это бесполезно. Он мертвой хваткой вцепляется в подушку, и
никакая сила не оторвет его. Так обезьяний детеныш держится за свою мать.
В семь часов уже можно снимать рубаху. Начинает припекать. Воздух
чистый, лучи так и липнут к телу. Я раздеваюсь и водружаю на голову
бумажный колпак.
Я думал, что один торчу на крыше. Но вчера совершенно случайно
обнаружил на пятиэтажном доме, что стоит за сквером, какую-то черноволосую
девушку. Она тоже устроилась на крыше с книжками. Только лежит не на
крашеном железе, как я, а на раскладушке. Пока девицы не видно.
Собственно, мне наплевать, придет она или нет. Даже лучше, чтобы не
забиралась на крышу: отвлекать не будет.
- Андрей! - кричит с улицы Шуруп.
Железо громыхает, когда я иду по крыше. Голуби сердито забубнили. Они
живут под застрехой. Сашка стоит на тротуаре, и светловолосая голова его
сверкает на солнце, глаза прищурены - солнце слепит.
- Ты знаешь, ну его к черту, театральный, - громко говорит он. -
Подам лучше документы во ВГИК. Театр - это искусство прошлого...
Телевидение, кино. Вот что сейчас главное.
- Эта гениальная мысль пришла тебе в голову во сне? - спрашиваю я.
- Я еще скажу свое слово в нашем кино, - говорит Сашка.
Он уходит, а я снова берусь за учебник. Иногда помимо воли бросаю
взгляд на соседний дом, но ее все еще нет. Она появилась на крыше с
раскладушкой в половине девятого. В купальнике и черных очках...
Солнце стоит над головой. Оно накалилось добела и обжигает. Пора
натягивать рубашку, а то сгоришь. В сквере играют ребятишки.
Воспитательница чинно сидит в тени на скамейке и читает книжку. Она не
видит, как двое малышей притащили откуда-то банку с краской и с
удовольствием пачкают друг друга. Не хотелось мне портить им настроение,
но я все-таки посоветовал молоденькой воспитательнице иногда обращать
внимание на своих питомцев. Она вскочила со скамейки и как курица-наседка
захлопотала вокруг испачканных пацанов.