"Вильям Федорович Козлов. Красное небо " - читать интересную книгу автора

Страха не было. Он понял, что ничего с ним здесь не может случиться,
даже если он просидит на могиле всю ночь. Бедный маленький Святополк мертв.
Мертвы и все остальные, что лежат в глубоких могилах. И никакая сила в мире
больше их не поднимет. Лежать им в сырой земле, пока не превратятся в прах
и не смешаются с ней.
Позади монотонно шуршало: "кап-кап-кап...", но он даже не оглядывался,
и так знал, что это с потолка склепа падают в черную лужу на полу тяжелые
капли. Он даже представил, как они набухают, вспуучиваются на сером
каменном потолке, затем вытягиваются головастиком с тоненьким хвостом и
звучно шлепаются.
Страх ушел, зато навалилась сонливость. Еще какое-то время он боролся
с ней, но постепенно голова его склонилась к коленям, слипающиеся глаза
сомкнулись и он заснул, убаюканный монотонным "кап-кап-кап".
- Ратмир! - тоненьким голосом кричал ему в ухо Святополк. - Ратми-ир!
Ты-ы живой?
Раскрыв глаза, он секунду соображал, где он, затем, вспомнив, вскочил
с земли и прислушался. Немного погодя голос Тоньки Савельевой испуганно
позвал:
- Ратмир! Ты что, умер?
Прыгая через могилы, он бросился к кладбищенской стене. Было темно,
луна с неба куда-то исчезла, лишь звезды по-прежнему брызгали из
бесконечности в глаза тоненькими острыми лучиками, которые, как утверждает
учитель, идут от звезды до Земли сотни тысяч лет.
На оштукатуренной стене сидела Тонька и таращила на него большие
глаза. Одной рукой она держалась за толстую ветку клена, рельефно
отпечатавшегося на белом фоне высокой стены.
Ратмир уже было ухватился за ствол, чтобы вскарабкаться на стену, но,
вспомнив про часы, остановился, достал их из кармана и взглянул на
циферблат: половина первого! Он лишних полчаса просидел, вернее, проспал у
могилы брата.
- А... петух? - растерянно произнес он.
- Какой петух? - округлила глаза Тонька.
Ратмир сунул часы в карман и в два счета вскарабкался на стену, а
оттуда одновременно с Тонькой спрыгнул на землю и стал озираться: Володьки
нигде не видно.
- Домой ушел... - сказала Тонька. - Понял, что ему ножика не видать
как своих ушей, и ушел.
- А ты что же? - покосился на нее Ратмир.
- Оставить тебя там... одного? - удивилась девчонка.
Тогда еще Ратмир не задумывался о цене истинной дружбы: он не осуждал
приятеля, который ушел, не дождавшись его, и отнюдь не испытывал
благодарности к продрогшей Тоньке, проторчавшей полтора часа у
кладбищенской стены. Он не удивился ни тому, ни другому. Его переполняло
чувство довольства собой: он победил страх и был счастлив. Ему хотелось во
все горло крикнуть: "Люди, я не боюсь ни чертей, ни покойников! Я не трус!"
- Страшно было? - зябко ежась в своей длинной кофте с материнского
плеча, заглядывала ему в глаза Тонька.
Ему хотелось сказать, что кладбище - ерунда, - если надо, он там
пробудет и всю ночь, но вместо этого сказал:
- Такое померещилось... Мороз по коже, а потом... прошло! Потом я