"Вадим Кожевников. В дальнем плавании " - читать интересную книгу автора

стороны потери в живой силе незначительные". А что значит - незначительные?
Когда каждый наш человек очень даже сам по себе - значительный, никто из них
еще полжизни не прожил. И у каждого из них эта вторая половина жизни могла
быть выдающейся и просто замечательной, а мы их потеряли, потеряли для всей
нашей Родины...
- Без потерь боя не бывает, - заметил Шелест.
- Я так считаю, - сказал Полухин, - каждая наша потеря - тяжелая и
невосполнимая, и не в смысле пополнения, а в большом человеческом
понимании. - Помедлив, добавил: - После этой войны все люди все-таки поймут,
что они все - люди...
А затем капитан Полухин приказал снизить ход до самого малого, и
сторожевика окутал мрак поставленной им дымовой завесы, и, когда
преследующие корабль торпедные катера выскочили на полном ходу из дымовой
завесы, по ним как бы "с тыла" был открыт внезапный сокрушительный огонь из
всех стволов.
После завершения боя с торпедными катерами капитан Полухин сказал
сурово:
- Они так считали, - мы от них убегаем. А советские корабли от боя не
убегают, они его ищут. С умом ищут, как положено с умом воевать.
После войны Василий Шелест стал капитаном рыболовецкого траулера. И
здесь он придерживался такого же строгого уставного порядка, какой
существовал на боевом корабле.
Говорил непреклонно:
- Моряк - это звание. Не пароходству служим - советскому флагу.
В кают-компании траулера висел большой портрет капитана Полухина в
парадной форме. В застекленном витраже лежали его кортик, погоны, боевые
ордена и копии приказов, за какие подвиги получены награды. И хотя не
принято называть рыболовецкое судно кораблем, в нарушение правила экипаж
"Капитана Полухина" называл свое рыболовецкое судно кораблем, а себя -
полухинцами, как это было принято в годы войны называться именем командиров,
прославившихся подвигами.
Сам капитан Шелест, когда его спрашивали на базе, с какого вы судна,
гордо отвечал:
- С "Капитана Полухина"!
Для него капитан Полухин на всю жизнь оставался образцом
командира-человека. И на
рыболовецкий траулер он пошел только потому, что узнал: этому судну
будет присвоено имя "Капитан Полухин".
Служить под командой Василия Степановича Шелеста было трудно, от
палубного матроса до первого помощника он непреклонно требовал скрупулезного
соблюдения строгих правил службы, принятых только на военных кораблях.
Первое - ты моряк, и никаких рыбацких вольностей, - строго предупреждал
он.
Тралмейстер Григорий Флегонтович Захаров ценил флотскую выучку Шелеста,
но с позиции опыта своей рабочей профессии относился к Шелесту со сдержанной
неприязнью.
- Если я улов не возьму, - ворчал Захаров, - какое место наше на
флотилии? Последнее. А мы первое держим, рыбак - тот же моряк, но, кроме
судовой службы, должен чутьем понимать насквозь, что под килем, пустая вода
или косяк ходит и на какой глубине, какая порода и чем хитра. Эхолот,