"Вадим Кожевников. Полюшко-поле " - читать интересную книгу автора

станет. - Настя вдруг строптиво заявила: - А ты больше в моем бочаге не
мойся, я сама в нем, купаюсь, после тебя он весь мазутом провонял.
- Ну, не буду, - покорно согласился Никитин.
- Нет, будь. - Настя вдруг заговорила совсем другим тоном: - Я нарочно
так сказала. Мне даже приятно, что бочаг тобой пахнет. Ну, мазутом то есть.
Понял? Не понял? - Она повела плечом. - А это верно говорят, что ты в корыте
свою невестку моешь?
Никитин вытер ветошью руки, сказал глухо:
- Ты, сорока в юбке, чего несешь? Марфа - больная женщина, инвалидка. А
ты про нее плетешь.
Настя побледнела, глаза ее погасли.
- Прости, прости, если сможешь, - произнесла она подавленно, шепотом. -
Я это со зла.
- На кого? На меня, что ли?
Настя рыдала, уткнув лицо в снятую с головы косынку.
Никитин, протянув ей ветошь, мрачно посоветовал:
- На, утрись. Косынка-то новая, а ты в нее сморкаешься.
- Я в нее не сморкаюсь, я в нее плачу. .. - Настя протянула руку к
ветоши и как бы машинально сунула Никитину свою косынку,
Никитин молча разгладил на ладони скомканную ткань, аккуратно сложил ее
конвертиком, но, когда поднял глаза, Настя уже уходила.
- А косынка? - крикнул он. Л
Она улыбнулась и сделала руками движение, какое делают, когда повязывают
платок на шею.
Это было в моде тогда у парней - носить до свадьбы косынку невесты.
Никитин об этой моде ничего не знал. Он свернул платок и положил его в
карман гимнастерки.
Все это было. Было и то утро в поле, когда он растерянно просил прощения
у Насти. А она, счастливая, не понимая его смятения, чувства вины,
охватившего его, смеясь, радовалась, потому что одарила его тем, чем можно
одарить только однажды в жизни, и, гордая, думала, что нет ничего на свете
выше этого дара любви, доверия, преданности.
На другой день, вернувшись домой, Никитин застал Марфу за уборкой. Она
прибрала хату, потом переоделась во все новое, села на постель, желтая,
костлявая, с глубоко запавшими глазами, попросила хрипло:
- Не зови ребят. Не надо, чтобы они видели. - Встала, оперлась о плечо
Никитина. - Не хочу помирать лежа. Хочу, как Вася, стоя смерть принять. -
Она выпрямилась и замерла, чего-то ожидая. Затем вдруг обмякла в руках у
Сергея.
После похорон Никитин не расставался с осиротевшими ребятишками. Брал их
с собой в поле, там они спали в сене, там их кормил. Он рассказывал им о
том, как их отец, а его брат Василий Павлович воевал на своем истребителе,
как фашисты боялись его, словно воробьи ястреба. Стоило Василию вылететь на
бой, и в небе зажигались костры из фашистских самолетов. Но однажды Василий
не вернулся на землю... Навсегда остался в небе. Следя за падающей звездой,
Сергей говорил:
- Так вот и Васин ястребок прочеркнул небо звездой падающей. Чтобы
людям теперь всегда светить, напоминать им, что они всегда должны быть
смелыми, сильными, даже когда у них горе... Примерно, как вы теперь себя
ведете.