"Вадим Кожевников. Полюшко-поле " - читать интересную книгу автора

со множеством застежек и молний. У зимнего комбинезона была меховая
подкладка. В распоряжении главного инженера находился "пикап", в котором он
возил собственный инструмент, аккуратно уложенный в пластмассовые
чехольчики, и рыболовную снасть.
Механизаторы величали его не Боковым, а Боговым, имея в виду его
технические знания. И говорили между собой: "В технике Боков - бог, а на
людей кидается, как овчарка. Имен не запоминает, только по машинам узнает,
кто - кто. От состояния машины у него к человеку - уважение или презрение.
Разговор ведет, не в лицо глядит, а на машину. Будто ты при ней прицепной
агрегат". Передразнивали: "У. вас свеча не работает в правом третьем.
Чувствуете? Почему плохо загерметизировались? Из вас зерно сыплется. Вы меня
слышите, эй вы, новенький КамАЗ с прицепом!.."
Но при всем том Боков пользовался у механизаторов непререкаемым
авторитетом.
Он уговорил их своими силами отремонтировать списанные
навозоразбрасыватели. По существу, с его помощью их реконструировали так,
что теперь их можно было применять и для минеральных удобрений. Он же
придумал выволочь тракторами на берег ржавеющую на отмели бесхозную баржу,
перевернул ее вверх дном, автогеном вырезал в бортах проемы для ворот и
дверей и использовал баржу для хранения техники в зимние месяцы.
Не дожидаясь, пока решится проблема размола, он срезал с палубы баржи
стальные листы и на них давил в порошок куски известняка слабосильным, но
тяжеловесным гусеничным трактором, давно уже подлежавшим .сдаче на
металлолом.
Поскольку в оборудовании механизированного животноводческого комплекса
не были предусмотрены запчасти, он изготовил их в своей ремонтной мастерской
силами стройотряда студентов с факультета холодной обработки металлов
инженерного института.
Когда Никитин благодарил Бокова, тот рассеянно отвечал:
- Все это ерунда. До этого любой слесарь-водопроводчик додумается. А
вот то, что несколько основных видов сельскохозяйственных работ еще не
обеспечены специальными агрегатами, это прежде всего, извините, вопиющая
дыра в мышлении наших конструкторов. Засели в теремах НИИ, как бояре. Я бы
их на практику посылал вилами навоз убирать. Уверен, после этого они бы нас
мгновенно какими-нибудь чудодейственными навозоуборщиками одарили, да еще с
автоматически действующими химико-биологическими анализаторами.
- А вы сами, товарищ Боков, с вашей сообразительностью - и не в
конструкторском бюро. Что так? - осторожно поинтересовался Никитин.
- Гены, гены не те, - спокойно ответил Боков. - Изобретательство - дар.
Это как музыка: одни умеют ее сочинять, другие могут лишь подпевать. Так вот
я - подпевала.
- По-моему, напрасно вы себя так аттестуете, - горячо возразил
Никитин. - Вы человек большой инициативы. Личность.
Боков пожал плечами, вздохнул:
- Все мы личности в своем роде... - Он оживился: - Но вот рыбак я
действительно исключительный: в лужу, представьте, закину - клюнет;
подсеку - карась.
- Не скучаете без семьи? - не без задней мысли спросил Никитин,
которого иногда мучительно тревожило близкое соседство Бокова с Анастасией
Андреевной.