"Вадим Михайлович Кожевников. Дом без номера (Рассказ про войну)" - читать интересную книгу автора

- Действуйте, - сказал Ивашин, - выполняйте приказание.
Когда баррикада была готова, Ивашин взял бутылку с зажигательной
смесью и хотел разбить ее об угол лежащего шкафа. Но Фролов удержал его:
- Бутылку жалко. Разрешите, я ватничком. Я его в масле намочу.
Когда баррикада загорелась, к Ивашину подошел Савкин:
- Товарищ командир, извините за малодушие, но я так не могу.
Разрешите, я лучше на них кинусь.
- Что вы не можете? - спросил Ивашин.
- А вот, - Савкин кивнул на пламя.
- Да что мы, староверы, что ли? Я людям передохнуть дать хочу. Немцы
увидят огонь - утихнут, - рассердившись, громко сказал Ивашин.
- Так вы для обмана? - сказал Савкин и рассмеялся.
- Для обмана, - сказал Ивашин глухо.
А дышать было нечем. Шинели стали горячими, и от них воняло паленой
шерстью.
Пламя загибалось и лизало стены дома, высунувшись с первого этажа.
Когда налетали порывы ветра, куски огня уносило в темноту, как красные
тряпки.
Фашисты были уверены, что с защитниками дома покончено, и
расположились за каменным фундаментом железной решетки, окружавшей здание.
Вдруг из окон дома, разрывая колеблющийся занавес огня, выскочили
четыре человека и бросились на фашистов. Фролов догнал одного у самой
калитки и стукнул его по голове бутылкой. Пылая, гитлеровец бежал еще
некоторое время, но скоро упал. А Фролов лег на снег и стал кататься по
нему, чтобы погасить попавшие на его одежду брызги горючей жидкости.
Лежа у немецкого пулемета, Савкин сказал Ивашину:
- Мне, видать, в мозги копоть набилась, такая голова дурная!
- В мозг копоть попасть не может, это ты глупости говоришь, - сказал
Ивашин.
На улицу выполз Селезнев, поддерживая здоровой рукой Тимкина.
- Ты зачем его привел? - крикнул через плечо Ивашин.
- Он уже поправился, - сказал Селезнев. - Он у меня за второго номера
сойдет. Нам все равно лежать, а на вольном воздухе лучше.
И снова под натиском фашистов защитники дома вынуждены были уйти в
выгоревшее здание. На месте пола зияла яма, полная золы и теплых обломков.
Бойцы стали у оконных амбразур на горячие железные двутавровые балки и
продолжали вести огонь.
Шли шестые сутки боя. И когда Савкин сказал жалобно, ни к кому не
обращаясь: "Я не раненый, но я помру сейчас, если не засну", никто не
удивился таким словам. Слишком истощены были силы людей.
И когда Тимкин сказал: "Я раненый, у меня нога болит, и спать я вовсе
не могу", тоже никто не удивился.
Селезнев, которому было очень холодно, потому что он потерял много
крови, сказал, стуча зубами:
- В этом доме отопление хорошее. Голландское. В нем тепло было.
- Мало ли что здесь было, - сказал Фролов.
- Раз дом исторический, его все равно восстановят, - сердито сказал
Савкин. - Пожар никакого значения не имеет, были бы стены целы.
- А ты спи, - сказал Тимкин, - а то еще помрешь. А исторический или
какой - держись согласно приказа, и точка.