"Надежда Кожевникова. Гарантия успеха " - читать интересную книгу автора

вспученные, разлагающиеся трупы сбитых, бездомных собак. И даже ослов -
местный, доступный большинству населения транспорт. Для тех, кто сидел за
баранкой, и человека задавить- пустяшное дело. Нечего было зевать. Шастают
под колесами, но тротуары-то не предусмотрены.

И опять параллель: как-то, уже вместе с Андреем, пыталась пересечь
московскую улицу по разметке пешеходной дорожки, но автомобили неслись
сплошным потоком, не притормаживая. Я, по рефлексу на Западе обретенном,
подняла руку, вперед шагнула. Андрей: с ума сошла, задавят, не поморщатся! И
ведь прав. Водителя не накажут, даже не оштрафуют - за взятку блюстителю
порядка сойдет все.

А на Гаити "блюстители" вообще отсутствовали. То есть формально они как
бы были, и, видимо, им что-то платили, но столько, что наводить хотя бы
мнимый порядок, напрягаться, не имело смысла. Поэтому каждый спасался как
мог. Богатые нанимали охрану. У нас тоже была, в две смены, дневная и
ночная. И жаль делалось парня, с деревянной дубиной, у ворот нашего дома
дежурившего: по моей инициативе ему предоставили шезлонг, а лучше бы
раскладушку. Он так трогательно храпел. А в ночи постреливали, где-то
близко.

Зато я увидела звезды, другого, не нашего расположения. Когда Андрей
уезжал в командировки, как называлось, в провинции, спать не получалось. В
ногах кровати дрых, замаявшись от дневного беспрерывного лая,
миттель-шнауцер Микки. Не желая его беспокоить, я осторожно выпутывалась из
влажных простыней, спускалась в сад. Мое состояние тревогой не назовешь.
Обреченностью? Тоже нет вроде бы. Ограда виллы, что мы снимали, поверху была
утыкана битым стеклом, плюс колючая проволока. Но это все ерунда, бутафория.
И я просто глядела в это странное небо, чужое, роскошное, изумляющее. Надо
же, Бог так старался, а люди, ничтожные твари, замысел его испоганили. Строй
моих мыслей, может быть, был таков. Но не ручаюсь. Признаться, что меня
раздирали страхи?

Однажды в проеме двери возникла фигура. Ну что? Кричать бесполезно. И
слышу:

Мадам, что это ты тут?
Да так, Жан. Красиво, звезды...
В ответ: я тоже люблю смотреть.

Французский я так и не постигла. В присутствии дочери, для которой
французский, можно сказать, родной, и кофе, по-ихнему изъясняясь, не
осмелюсь заказать. А вот искаженный, примитивный креольский - наследие
колонизаторства - открыл глаза на многое. На Жана. Вот и сейчас вижу его
мальчиковую, подростковую худобу, глаза в пол лица, вопрошающие о чем-то.
Возможно, о главном, что забыто нами, так сказать, цивилизованными людьми.

... Ах да, море. Мы до него-таки доехали. Цвета сапфира, с песчаным
искрящимся дном. Ни до, ни после мы такого не видали. И оно действительно
скрасило нашу тамошнюю жизнь.