"Виталий Ковалев(art333). Любовь, любовь, любовь..." - читать интересную книгу автора

Помнишь эту дорогу? Я шла теперь по ней совсем одна".


Эту дорогу я помнил. Это было наше первое свидание, и, когда я пришёл,
она уже ждала меня, стоя в тени дерева. Я взял её за руку и спросил: "Куда
идём?" Она удивлённо подняла на меня глаза и ответила, как нечто само собой
разумеющееся: "На кладбище".
Это была узкая булыжная дорога пригорода, за заборами высокие яблони
осыпали белым цветом крыши домов. Мы сделали всего несколько шагов и вдруг
услышали громкий плач. Нам навстречу шла женщина и плакала навзрыд. Стало не
по себе. Никого больше не было на этой дороге, только мы и эта женщина.
- Как это плохо! Как будто о нас плачет, - сказала она тихо.
- Просто у неё что-то случилось", - успокоил я.
На старинном, заросшем кладбище было тихо и безлюдно. А когда мы зашли
подальше под деревья, высокие кроны каштанов зашумели над нами, как прибой,
и на нас обрушился пронизанный светом ливень. Неподалёку мы заметили
старинный склеп с развороченными дверями и, промокшие, забежали в него. Мрак
и холод окутали нас, ливень всё усиливался, мы так и стояли, обнявшись, а
когда глаза привыкли к темноте, заметили расписанные грязными словами и
рисунками стены. Пол был разломан, из чёрного провала торчали доски. Дождь
кончался, падали только редкие капли, а потом стало тихо. Передо мной
сверкали её глаза, а губы её улыбались.
Она посмотрела на надписи за моим плечом и, вдруг протянув руку вперёд,
коснулась стены:
- Смотри, как мел и уголь хорошо смотрятся на такой фактуре! Это можно
использовать.
Наступила тишина, казалось, будто весь мир пропал. Я не сразу осознал,
что эта тишина пронизана странным звуком. Он был похож на гул волны и шум
ветра, и ещё казалось, что это звук далёкой сирены. Эхо этого звука шло
сразу отовсюду. Что-то приближалось к нам, было наполнено этим тревожным
гулом. Слышит ли она это, хотел спросить я, но только крепче обнял ее.


Расставание

Сегодня мы начинаем новый рисунок - Марина будет лежать на зелёной
драпировке, что немного похоже на полотна Гогена. Нарурщица находится на
специальном невысоком подиуме, на котором я и сам люблю полежать в конце
дня.
Первые дни рисования самые сложные, нужно правильно разместить фигуру
на листе и хорошо её прорисовать. Без этого нельзя приступать к моделировке
форм. Люда рисует рядом со мной и рисует очень хорошо. Быстрыми росчерками
карандаша она сразу же схватила движение натурщицы. У меня это так быстро не
получается. Я размещаю фигуру на листе и начинаю прорисовывать детали,
постоянно проверяя пропорции.
В мастерской царит тишина, слышно только движение грифелей по бумаге.
Весь курс погрузился в работу и, кажется, все забыли друг о друге... Для нас
остались во всём мире только пропорции, тени, рефлексы... и шорох грифелей
по бумаге. Я смотрю на Марину, потом на рисунок и снова на Марину... да, она
очень красивая... но не слишком ли крупной я сделал её на листе? Да, слишком