"Майкл Коуни. Здравствуй, лето... и прощай" - читать интересную книгу автора

теплыми лучами солнца Фу, после чего удалились по своим делам. Когда я
пришел в себя, то увидел нескольких из них: один стоял возле локса,
понукая животное, запряженное в тележку с навозом; другой сидел на
корточках в поле, удобряя посевы. Третий раскачивался на ветвях ближайшего
дерева обо, грызя зимние орехи. Я открыл дверь и вошел в дом. Мать полдня
отмывала меня; она сказала, что от меня воняет. Лишь намного позже я
узнал, что тетя Зу попала в сумасшедший дом.
Вернемся к дню нашего отъезда из Алики. Весь наш багаж был должным
образом погружен в мотокар, от которого теперь интригующе пахло спиртом.
Машиной пользуются редко; большую часть времени она стоит возле дома,
молчаливо обозначая должность моего отца с помощью флага Эрто,
изображенного на борту.
Я проскользнул обратно в дом, намереваясь сказать "до свидания" своей
комнате, но меня остановила мать. Она намазывала хлеб ореховым маслом; на
столе стоял кувшин сока кочи.
- Дроув, я бы хотела, чтобы ты что-нибудь поел, прежде чем мы поедем.
Последнее время ты стал плохо есть.
- Послушай, мама, - терпеливо сказал я. - Я не голоден. Впрочем, у
нас дома никогда не бывает того, что мне нравится.
Она восприняла это как критику ее кулинарных способностей.
- Как я могу накормить вас на деньги, которые приносит отец, со всем
этим нормированным распределением? Ты понятия не имеешь, что это значит. В
магазинах ничего нет - вообще ничего. Может быть, тебе стоило бы как-
нибудь самому сходить за покупками, молодой человек, вместо того чтобы все
каникулы болтаться по дому. Тогда бы ты знал, что это такое.
- Я только сказал, что не голоден, мама.
- Еда - топливо для тела, Дроув. - В дверях стоял отец. - Так же,
как спирт - топливо для мотокара. Без топлива в виде еды твое тело не
сможет двигаться. Ты станешь холодным и умрешь. Благодаря моей должности в
правительстве мы можем получать еду, без которой другим, кому повезло
меньше, приходится обходиться. Ты должен понимать, какое это счастье для
нас.
Я медленно закипал, пока мы ели жареную рыбу и сушеные фрукты.
Мать бросила на меня взгляд, который можно было бы даже назвать хитрым,
и обратилась к отцу:
- Интересно, мы увидим этим летом ту девочку - как ее зовут, Берт?
- Дочь директора консервного завода, Конча? - рассеянно ответил отец.
- Златовласка, или что-то в этом роде. Прекрасная девушка. Прекрасная.
- Нет, нет, Берт. Маленькая девочка - они с Дроувом были такими
друзьями. К сожалению, ее отец - хозяин гостиницы.
- Вот как? Тогда я не знаю.
Я что-то пробормотал, быстро вышел из-за стола и взбежал по лестнице в
свою комнату.
Девочка была не маленькая - она была чуть ниже меня ростом и одного со
мной возраста, а имя ее - которое я никогда не забуду, пока жив, - было
Паллахакси-Кареглазка.
С тех пор не было ни дня, чтобы ее лицо не всплывало в моей памяти;
миловидные ямочки на щеках, когда она улыбалась, - что бывало часто;
искренняя грусть в ее больших карих глазах, - что было лишь один раз,
когда мы прощались.