"Г.В.Костырченко. Тайная политика Сталина " - читать интересную книгу автора

То же самое можно сказать и о фундаментальных трудах известных
американских историков Р. Пайпса и Р. Такера***. Причем книги последнего,
представлявшие собой обстоятельную биографию Ста-

лина, были особенно важны для данного исследования, поскольку роль
этого диктатора в формировании тайного антиеврейского курса внутренней
политики Советского Союза являлась ключевой. Интересно, что Такер считает,
что главный герой его научных сочинений стал убежденным антисемитом еще
задолго до Октябрьской революции, и причиной тому послужило свойственное его
характеру "презрительное отношение ко всему небольшому, слабому", коим в его
глазах представлялось и тогдашнее российское еврейство4. Однако автору ближе
точка зрения другого видного американского ученого, Р. Конквеста, который
склонен думать, что в дореволюционный период в поведении Сталина
обнаруживаются лишь "зачатки антисемитской демагогии". Характеризуя же общее
отношение диктатора к еврейской проблеме, Р. Конквест полагает, что в этом
смысле тот "был глубже и сложнее Гитлера", и поскольку "его взгляд на
человечество был циничным", то практикуемый им "вслед за Гитлером
антисемитизм... был скорее политикой, чем догмой"5. Аналогичного мнения
придерживался и историк А. Авторханов, который в молодости имел возможность
непосредственно познавать тайные механизмы власти в СССР и который потом
утверждал, что ".. .сталинский антисемитизм не был зоологическим, как у
Гитлера, а прагматическим"6.

* См., например: Шейнис З.С. Провокация века. - М.: изд-во ПИК, 1992. -
С. 122-123; Этингер Я.Я. К сорокалетию "дела врачей" // Еврейская газета. -
1993. - " 4 (91), 5 (92); Ваксберг А.И. Нераскрытые тайны. - М.: Новости,
1993. - С. 293-294.

Наряду с этим в западной историографии имеет место и тенденция
механистического уподобления подходов Гитлера и Сталина к решению
"еврейского вопроса". Представляя собой по сути пропагандистский реликт
времен холодной войны, такая позиция тем не менее громко заявила о себе
главным образом в последнее десятилетие. Логично предположить поэтому, что
"второе дыхание" она получила во многом под воздействием произведений в
жанре эмоциональной исторической публицистики, которые в массовом порядке
стали издаваться в период кануна падения советского коммунистического режима
и первых лет после этого исторического события. С энтузиазмом вскрывая
"язвы" "проклятого прошлого", некоторые авторы принялись разоблачать тогда
последнее преступление Сталина, известное как "дело кремлевских врачей". В
частности, они утверждали, что диктатор намеревался использовать его в
качестве повода для осуществления уже в марте 1953 года крупномасштабной
депортации советских евреев в Сибирь, устройства публичных казней наиболее
выдающихся и авторитетных представителей этой национальности на Красной
площади в Москве и тому подобных антисемитских зверств*. При этом в погоне
за исторической сенсацией и давая волю чувствам, никто из них, за редким

2*

19