"Александр Костюнин. Сплетение душ (Повесть-хроника)" - читать интересную книгу автора

без утайки. При виде почтальона каждый раз возникало двоякое чувство: и
ждёшь весточки, и боишься. Что именно вручит он на этот раз?
Как ни длинна нудная зима, весне быть. Для деревенской детворы эта пора
в Лубянах скучная. Пока тает снег, мы, как привязанные, сидим дома,
нетерпеливо сучим ногами. Всюду зажоры - скрытая под снегом вода - ловушки.
Ждём, когда можно будет не зависеть от обуви. Это раньше Пасхи не бывает.
Вот уж когда начинается босоногое раздолье. Какая бы погода ни была в этот
день, мы пробуем ногами землю: сперва на припёках и не все, потом помаленьку
и остальные подключаются.
От отца третий месяц нет вестей.
Дождавшись, когда полностью сойдёт снег, мать с соседкой отправилась на
пароходе за сто километров в город Ветлугу, молиться. Там православный храм
нечаянно не разрушили.

* * *

Дед Иван, не в пример отцовской родне, был уважен властью.
В начале деревни стояло приземистое рубленое здание с маленькими,
редкими окошками, под тёсовой крышей. Там отжимали льняное масло.
Маслобойка - место тёплое. Со всего района сюда везли льняное семя на
переработку. Люди ехали, как на праздник. Счастливчики. Целый день можно
пробовать маслянистый, жареный пух, отламывать кусочки тёплого жмыха, макать
хлеб в ароматное, янтарное масло, которого многие не видели с начала войны,
до головокружения вдыхать его забытый аппетитный запах. И, наконец, финал -
жареная картошка. Досыта!
И главенствовал в этом заповедном месте дед Иван. Кому ещё командовать?
Он не буржуй какой-нибудь. Свой. Помогала ему моложавая статная женщина, из
эвакуированных, на которую дед время от времени бросал выразительные
маслянистые взгляды. Ответственная должность деда позволяла нашей семье в
голодную военную пору ни в чём не знать нужды.
Я недоумевал, зачем ещё мать тянет меня осенью на поле вместе со всеми
собирать колоски, которые потом украдкой выбрасывала? От домашней пшеничной
сдобы уже и так воротило.
Мне любопытно было, в охотку, вместе с другими мальчишками уплетать их
чёрные, горькие лепёшки из картофеля, жмыха, лебеды и "колокольца" - шелухи
льняного семени.

После революции бедных не стало меньше. Всеобщее равенство не
наступило. Но теперь хорошо, зажиточно, на общую зависть, жил не тот, кто
хорошо умножал и прибавлял, а тот, кого Советская власть уполномочила делить
и отнимать...

Лето кончилось. А мне и не жаль. Осень желанней.
Кроме ясных прохладных дней в осени было много чего-то неопределённого,
неосознанно волновавшего меня.
В открытые окна, выходящие в сад, тянутся ветвями яблони, предлагая
отведать спелую антоновку. Выбираешь то яблоко, что крупнее, осторожно
срываешь и смачно надкусываешь. Золотистый сок, намаявшись в ожидании,
выступает прозрачными каплями.
Ещё я любил это время за то, что оно совпадало с переходом из летней