"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

выкроит.

Проходит полгода, сестра приезжает ко мне:
- Игоря забрали...
Что случилось? Да то же самое... В шалмане с бичами пристали к мужику.
Дали по ушам, забрали что-то из вещей. У Игоря нашли перчатки. Прихватил,
видимо, до кучи.
Я ходил к нему на свиданку, спрашиваю:
- Как теперь?..
- Спок! Всё в ажуре...
Лишь посмеивался:
- Что мне будет за перчатки?

Из ребят нашего двора "сидели" только он и Сикося. Все остальные парни
достойные, порядочные. Засранцев не было. Каждый к чему-то стремился, хотел
в жизни чего-то достичь. Не обязательно высоких постов. Саня окончил военное
училище, стал вертолётчиком. Гера в строительном техникуме преподает: первый
человек, душа компании и лучший Дед Мороз на всю Тринагу. Витяня -
дальнобойщик на КАМАЗе, всю страну исколесил.
Неприятно говорить о тёмных родимых пятнах... Но они есть.
Игорь с малолетства во дворе тянулся только к Сикосе, впитывал законы
уголовного мира: "Кто сильней, тот и прав", "ЧЧВ: человек человеку - волк",
"Не верь! Не бойся! Не проси!". Весь расписной, в татуировках, Сикося
бахвалился, выставляя напоказ металлические фиксы, травил бравые уголовные
байки - слушать противно. А у Игорюши глаза блестят. Наблатыкался от него
воровского жаргона. Романтика! Что ты... Они с Сикосей даже внешне стали
походить друг на дружку: те же сутулые настороженные лопатки, будто спиной
глядят; та же вечная кривая ухмылка; те же холодные глаза, за которыми
чёрная, омертвелая душа. Я заметил: все уголовники чем-то неуловимо похожи.
Им точно одно клеймо ставят.

Любу спрашиваю:
- Зачем помогаешь? Его не переделать.
- Как не помогать? Он брат. Бог даст, образумится. А то, что вор...
Господь учил: "Не нужно собирать богатств на земле, ...где воры подкапывают
и крадут. Надо собирать сокровища на небе". Воры - слуги Господни. Они нам
правильный выбор помогают сделать. Без них никак!
Хоть стой, хоть падай! Вроде, толковая баба... Если бы Игорон только
воровал... Разбой - преступление против человека... У него ничего святого не
осталось.

Разрешают свидание...
Не пойду! Толковал с ним не раз. Не слушает. Ухмыляется.
Я и на суд не пошёл. Люба плакала: "Когда прокурор объявил срок четыре
года, у него и слёзы потекли". Досмеялся храбрец! Огрёб целиком. Теперь об
амнистии можно не мечтать. Статья тяжёлая, повторная. Рецидив.
Выбор есть у каждого. Мы сами избираем свой путь.
Вот пусть и мыкается... один.

***