"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

днём отсыпаюсь. Ништяк! Нижний Тринадцатый - частные дома. В садах натырим
яблок. В июле их, конечно, есть невозможно - не разгрызёшь, кислятина! Зато
сам процесс добычи - приключение: одни на шухере стоят, другие лезут. Или
подсолнухов нарвём. Торчат на виду, привлекают внимание. Надо сорвать, а то
как же? Пощиплешь, пощиплешь мягкие зёрнышки, помусолишь, выплюнешь,
успокоишься на время.
С вечера я приносил в кладовку батон белого хлеба да литровую банку с
водой. Мать варила брусничное варенье и много яблочного повидла - отец из
рейса привозил яблоки мешками. Хранились припасы в сарайке. За ночь аппетит
нагуляю, вернусь под утро, разрежу батон по всей длине на два лаптя, сверху
повидло грядой. Рубану - и спать. Так сладко...
Лишь по субботам мне было не до сна.
У шаловливого Геры апартаменты на втором этаже, через три от моих. В
субботу "приём по личным вопросам": сначала лёгкой волной накатывает
таинственный стук каблучков, замолкает у его дверей; затем из-за тонких
дощатых перегородок дотягиваются до меня смачные поцелуи, стоны, смешки,
скрип панцирной кровати. Глаза зажмуриваю. Забываю дышать. Не успеваю слюни
сглатывать. Воображение смелой кистью малюет Летки-енки. Панорамы одна
масштабнее другой. Бородинской далеко... Что ты... Спустя несколько часов
опять стук каблучков: совсем близко, кажется, прямо по моему сердцу.
Отхлынув, удаляется, стихает, стихает, растворяется в белой ночи...
Моя пытка закончилась. Сперва становится тихо-тихо, но уснуть я не
успеваю: Гера всерьёз принимается храпеть.
Ворочаюсь один-одинёшенек, мечтаю о своей Женьке...
Грёзы плавно перетекают в сон, сладко смешиваются с ним, предлагая
расцеловать несмелые Женькины губы... Зачастую романтично-волшебную картинку
сна нарушал грубый транспортный сюжет: на обильно вымазанной солидолом
дрезине мчусь с грохотом куда-то вдаль, ритмично качая рычаг... От себя - к
себе, от себя - к себе. Почему именно дрезина?!. Непонятно. Отродясь в роду
железнодорожников не было...
Просыпаешься: в сараюхе, на куцем диванчике. В углу паучок деловито
плетёт солнечную паутинку. Он мой единственный гость.

Иногда подружка у Геры оставалась ночевать. Тогда испорчена не только
ночь, но и весь следующий день. Глядеть через щёлку в двери на то, как
ранним воскресным утром на расстоянии вытянутой руки тёплые доступные девки
проходят мимо, не было никаких сил...
С Женей я ни о чём эдаком даже не помышлял.
Понимал: она не такая, как все. Между тем танцульки, робкие поцелуи на
прощанье распаляли меня... каждый раз пронося ложку мимо рта.

***

Сегодня мои проводы в армию.
Мои... Как странно. Привычнее провожать других.
Вспомнились проводы Кочкаря. Летом у Круглого магазина на Кутузовском
пятаке торговали квасом. Цистерну с нераспроданным пойлом оставляли на
месте. Той ночью мы бочку покачали: плещется. Впятером: Гера, Витяня, Саня,
Джуди и я прикатили её прямо в наш двор. Замочек открыли, кран повернули и -
только банки подставляй. Портвейн тоже тёк рекой: предварительно мы