"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

Гера... Нежно взявшись за руки, пошли молодые подавать заявление в ЗАГС.
Возвращается оттуда один. С хохотом заваливается во двор, рассказывает:
- Сблизились в первый вечер, месяц ходили, а фамилию наречённой
спросить не успел. В ЗАГСе анкету-то стала заполнять, слежу за пером:
"Пу-пы-рыш-ки-на". Пупырышкина! Получалось: я, Гера, наделаю маленьких
"пупырышат"?..
Помолвка разладилась.
Второй раз заявление с Дашкой Струковой хотел подавать. Снова не в
масть. Гера засомневался в её непорочности: нашёл "непозволительно вольным"
представление невесты об интимной близости. Зашли они к Гере в сараюху,
крючок не успел набросить на скобку - она уже раздетая в постели ждала.
Значит, с другими так же будет зажигать. Дружба - врозь.
Представления Геры о браке за версту выдавали в нём пуританина.
"Жениться, - уверял он, - следует только на "девочке", а не слушать сказки
про "всего один раз". Верить на слово в этаких делах - беспечность. Поэтому
остаётся один выход: искать"...

В отличие от Геры я к женскому полу относился без фанатизма. Однако к
пятнадцати годам и моё равнодушие сменилось неподдельным интересом. Стал
придирчив в одежде, сменил повседневное "оперение" на брачное: пошил в
ателье пиджак на заказ; заузил в талии белую нейлоновую рубашку с длинным,
разметавшимся по плечам острым воротником; брюки с накладными карманами
утюжил каждый день; туфли драил ваксой до блеска. Зинаида на весь класс
высмеивала: "Как денди лондонский одет...". Хоть сквозь землю провались.
Зато в дворовой компании я хипповал свободно. В ту пору в моду вошли
плащи из болоньи. Дождя в помине нет, жарища, но ты один чёрт в душном синем
плаще, ширк-ширк-ширк, нарезаешь. Рядом изнывают в таких же плащах с
закатанными рукавами наши мужики: ширк-ширк, ширк-ширк.
Яркие афиши по всему микрорайону зазывали на "Вечер танцев": летом - в
городской "Парк культуры и отдыха", с сентября - в ДСК на Тринадцатом. На
танцы отправлялись всей оравой. "Живая" музыка, "живой" голос. Песни разные:
от "Ямщик, не гони лошадей" и "Семёновны" - до переделанных коронных вещей:
"Толстый Карлсон" и "Прогулка по Стамбулу". Все в восторге от такой музыки.
Что ты... Под быстрые танцы устраивали скачки, "Семёновну" просто слушали,
под "Ямщика" танцевали медляк.
В клуб я стал похаживать уже студентом хабзайки. Сначала считал, что
меня тянет музыку послушать да потрястись за компанию с дворовыми парнями.
Потом чувствую: нет! Женька из соседнего Рыбинского двора вскружила мне
голову посильнее дядькиных карт. Я только подумаю о ней, по всей груди, по
ногам идёт беспокойная горячая волна. Хотя мы целовались с ней всего один
раз, когда в прятки играли... Случайно. А уж забыть про это я не мог.
Вечерами подкрадывался, украдкой следил, как она, украшенная ожерельем
из деревянных прищепок, помогала бабушке развешивать бельё.
Эта Женька закрыла собой весь свет...
Я забывал есть, беспокойно спал, не мог думать ни о чём другом. И
поговорить об этом не решался ни с кем. Всё носил в себе.
Стал Геру донимать:
- Научи приглашать на медленный...
- Подходишь к чувихе, спрашиваешь: "Можно вас?". А сам не говоришь, что
имеешь в виду. Если она согласная - тут у тебя руки и развязаны...