"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

того сверкающие: фару, стекло спидометра, зеркала, фонари. Солнечные зайчики
весело прыгали рядом. Стараясь ни капли не уронить на любимого коня, долил
топливо в бак. Слегка качнул рычаг стартёра. Двигатель, измаявшись
ожиданием, с явным удовольствием заурчал.
Ночная прохлада освежила липкую, мясистую листву тополей; она пахла
остро, терпко. День обещал быть жарким и, похоже, душным.
Кочкаря я заметил сразу: заломленный на затылок голубой берет,
солдатский ремень с бляхой из квадратика солнца, на груди парадным строем
значки, широкая поперечная лычка на погонах, в открытом вороте кителя -
десантная тельняшка с чередующимися полосками: голубыми - указывающими, что
обладатель сего спустился прямо с небес, и белыми - символизирующими чистоту
помыслов. Мы давно, ещё по письмам, знали предполагаемую дату приезда. Он
шёл из-под солнца прямо ко мне, в проёме двух домов. Неспешно, уверенно. И
родной двор казался тесен ему в плечах.
Я бросаюсь навстречу...
- Вовка, здорово! - Кочкарь, едва скрывая волнение, ставит на землю
спортивную сумку. Стальной рукой сжимает мне ладонь.- Ну, вот и дома...
Смущённо улыбаюсь в ответ и молчу; радость лучится изнутри. Кочкарь
подходит к скамеечке под тополями, раскидисто садится. Я опускаюсь рядышком.
- Володь, сгоняй за Ниной! Она не знает, что я вернулся. - Кочкарь
окидывает долгим счастливым взглядом двор. - Хотел... как с неба свалиться.
- Сгоняю. Я мигом! - Через силу отрываясь от него, иду к мотоциклу.
Из дома с восторженными криками, широко распахнув объятья, выскочили
Витяня и Гера.

***

Двор наш - десять домов. Все деревянные, с печным отоплением.
Двор для меня - это прежде всего характерные запахи...

По краям: друг на дружке - сараи, дровяники. После зимы там тень. Снег
тает поздно. Идёшь мимо - ноздри щекочет влажным запахом свежепиленых
осиновых и берёзовых дров. В поленницах принято прятать всякую всячину. Руку
туда так и тянуло. Сунешься - хоп - пачка сигарет! В карман её. Потом
выясняется: Витяня схоронил, чтобы домой не тащить.
Зимой построили новый двухэтажный сарай.
Доски неструганые, жёлтые, свежие. Вдыхаешь аромат, не надышишься!
Ходишь по коридору вдоль кладовок принюхиваешься... Если какой-то запах
исчез, проверяешь: что изменилось? Благоухание солений - это у Кипрушкиных
огурцы в бочке солёные. У Вороновых сын увлекается физикой: изнутри несёт
электричеством, лаком, канифолью. Навесной замок гвоздиком ковырнём...
Посмотрим, покрутим новый приборчик, он обязательно действующий - вертушечка
под стёклышком - на место поставим. На втором этаже сарая веранда и скамейка
на всю длину. Сторона на юг. Лужи во льду, а здесь от стенки печёт. Ноги на
перила. Едва шевелимся. Млеем под очумевшим апрельским солнцем, словно мухи
после зимней спячки. Возьмём увеличительное стекло и выжигаем каждый своё:
кто бородавки на руке; кто - тупо - дырку в доске; кто наведёт лупу на
коленку задремавшему приятелю, сфокусирует солнечный жар в одну точку и...
скромно отойдёт. Через пару минут ткань прогорит и как кусит: "А-аа!".
Я выводил: "Вова + Женя".