"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

сидели... царь... царевич... король... королевич... сапожник... портной...
кто... ты... будешь... такой..."
А у Сикоси свой репертуар. Он тыкает грязным указательным пальцем на
каждого по очереди и радостно выкрикивает:
- Шишел... мышел... пёрнул... вышел... - на последнем слове грубо
выталкивая из круга водящего: - Саня, ты вада!
Саня послушно идёт к телеграфному столбу посреди двора, поворачивается
к нему лицом и громко, медленно начинает считать до тридцати. И напоследок:
- Раз, два, три, четыре, пять. Я!.. иду!.. искать!..
Пока он считает, все разбегаются, как тараканы при вспышке света,
прячутся. Я бегу между сараев к заветной прятке за поленницей. В ней впору
укрыться только одному человеку. (Если вада идёт, его можно подпустить почти
вплотную, неожиданно выскочить и добежать до столба первым.)
Ветром лечу, а впереди меня Женька из соседнего двора. Сиреневое
платье, золотые косички прыгают по сторонам. Несётся между сараями и -
юрк! - на моё место. Кругом голая стена, не успею спрятаться. Сейчас Саня
обернётся - застукает меня... Я - следом за Женькой. Сильно толкаю её за
плечи спиной к двери, сам прижимаюсь к ней всем телом. (Женька эта уже давно
мне нравится.) Я несмело:
- Ты чего сюда?
Она раскраснелась. Молчит. Смотрит прямо в глаза, сдувает непослушные
волосинки с лица. Моя правая рука случайно оказалась у неё прямо на сердце.
Оно стучит часто-часто.
- Кто не спрятался, я не виноват... - где-то далеко кричит вада.
Я крепче прильнул к Жене.
Она закрывает глаза, задерживает дыхание. От неё сладко пахнет
карамельками. Я наклоняюсь к её лицу, неумело тычусь в приоткрытые губы. Всё
происходит так неожиданно, впервые...
В смятении я отпрянул, сделал шаг назад.
- Вовка, туки-туки вада! - кричит бдительный Саня и опрометью бросается
к телеграфному столбу. Он ещё полчаса бегает по закоулкам, пока всех не
застукает или не пропустит.
В тягучем томлении машинально передвигаю ноги, не замечаю никого.
Смотрю на своё тело со стороны... не могу вернуться в него. Кричат вадить
меня...

За шоссе Первое Мая - железная дорога. Там сутками чадили паровозы,
оттуда всегда пахло сгоревшим углём. Железку перевалишь - Рыбка.
Летом на Рыбке весь день гомон, толкотня. Маневровый тепловоз подаёт в
тупики и выводит товарные вагоны, лязгают сцепные устройства. Мелькают с
накладными экспедиторы, по деревянному перрону топают кирзовыми сапогами
подсобные рабочие, трещат откинутые в сторону сломанные ящики, газуют
отяжелевшие машины.
К грузчикам подходим ватагой:
- Дяденьки, дайте арбузик...
Мужики дармовыми-то фруктами объелись - глядеть не могут. Щедрые.
Выберут арбуз побольше:
- Бери, пацаны, не жалко, - хохочут. - Только в штаны не напрудоньте!
Мы вдвоём на опущенных руках тараним эту ягодину за вагон, точно над
рельсом выпускаем из рук, арбуз под своим весом азартно крякает и