"Александр Костюнин. Двор на Тринадцатом" - читать интересную книгу автора

оборотился мёртвой восковой декорацией. Застывшая улыбка его пугала...
Уже ничего исправить было нельзя.
На руках обезумевшей от горя Нины Кочкарь затих. Окровавленное тело
прикрыли кителем, тяжело увешанным армейскими значками.

На суде Гера, не обращая внимания на замечания судьи, настойчиво
пытался доказать, что Сикося убивал Кочкаря вместе с матерью: "Мать, стоя на
коленях, била по неподвижной голове Сергея обломком кирпича. Сикорин сидел у
него на пояснице и заточкой из отвёртки наносил удары по спине, один за
другим".
Его показания не повлияли на решение суда. А Витяня молчал. Мать
фигурировала в деле лишь свидетелем. Сикорину дали десять лет. Все понимали,
что без крупной взятки тут не обошлось.
Никто не знал тогда и не мог себе даже предположить, что пройдёт совсем
немного времени, и власть денег в стране будет безграничной.

Вся молодёжь Тринадцатого, Сулажгоры, Мурманки провожала Кочкаря в
последний путь. Чёрная река текла широко, полноводно, выходя местами из
берегов. Гроб Сергея, попеременно меняясь, несли на плечах до самого
кладбища. Мы с Хрящом тащили огромный венок.
Все боялись глядеть друг другу в глаза.
Слёзы предательски наворачивались у меня, как ни старался их сдержать.
Я не в силах был полностью осознать случившегося. Понимал только, что
произошло что-то непоправимое. Что-то ужасное...
Мне было жалко Сергея, жалко его маму, отца. Горько за Нину. Мне было
жалко всех... Но жальче всего мне было себя. Я чувствовал, что сейчас вместе
с Кочкарём мы закапываем в мёртвую землю не только этот сосновый гроб,
обитый красным ситцем.
Я опускал в бездушную глубокую яму на кладбище... непослушными пальцами
бросал горсть медных монет... налегал на лопату, сталкивая гулкие комья
жёлтого песка... предавая земле своё... собственное... детство...
Погребая его безвозвратно. Навсегда!


г. Петрозаводск, 2008 год,