"Александр Костюнин. Полет летучей мыши (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

уж окопы нарыты, солдаты в касках. Дальше под деревом пленные, человек
шесть-семь сидят, и нас с ходу к ним. Немчура рыкает по-своему. Один из
арестованных понимал по-немецки, шепчет: "Пацаны, не бойтесь. Они вас хотят
домой отпустить".
Мы только успели обрадоваться, как вдруг, на наше несчастье, подкатил
мотоцикл. В коляске офицер. И зло:
- Нет, их не отпускать. Партиза-нэн!
Партизаны... На кой нам это нужно?
Так мы с Шуркой попали в плен.
Нас повезли на машине дальше, и дальше, и дальше, и дальше...

Где-то в сентябре, числа не помню, отправили на поезде в город Вильнюс,
в Литве. Городская тюрьма раньше была обнесена стеной, к тому прибавкой ещё
забор нарастили и возвели три больших-больших барака. Двери железные. Вокруг
колючая проволока. Там устроили лагерь для военнопленных. Вот.
Нас поместили в ближнем бараке, как с ворот заходить, первый полог.
Дальше, за оградой, комендатура, где живут охранники да начальство. После
обеда идут сытые мимо колючки в свою казарму, а заключённые сквозь проволоку
котелки тянут, и они останки сливают. У нас с Шуркой ни котелков, ничего.
Нашли потом какие-то баночки. Немцы видят, что пацаны, так нам вроде как и
больше плеснут. А один пожалел даже: "У-уу, сталинские сыночки, вы и тут нам
под ногам".
Дни потянулись унылые, холодные, голодные, похожие один на другой.
Надежда на освобождение потихоньку оставляла и меня, и Шурку. Лежим как-то с
ним на верхних нарах, живот к спине прилипает. Вдруг забегает мужик и нам
возбуждённо:
- Эй, пацаны, большое начальство ходит. Пишите заявление, чтоб вас
домой отпустили.
Мы сразу соскочили. У однова нашёлся огрызок химического карандаша, у
другова бумажкой разжились, хоть мятой, но чистой. Мы словами-то сказали,
как попали в плен, ну, и нам подправили на письме слегка. Я написал
заявление отдельно, Шурка - отдельно, что "если не можете отпустить домой,
мы близко от фронта, фронт-то под Ленинградом, так хоть просим очень
улучшить положение наше, как мы не военные".
Стоим у колючки с прошениями наготове. Идут кавалькадой... Группа с
большим генералом, рядом охрана, сопровождающие. Главный подходит, открывает
папку: я туда через проволоку свою бумажку пихаю, Шурка - свою. И они
зашагали дальше.
Через неделю после того заявляется молодой лейтенант, немец; с ним
русский переводчик из пленных. (Ну, он-то жил сы-ытно.)
- Где тут эти салаги?
- Вот они.
Нас из строя выпихнули вперёд. И лейтенант от имени начальства
объявляет:
- Ваши заявления проверили. Сейчас вас домой отпустить не можем, потому
что ваша деревня на самой передовой. Мы улучшаем вам положение, даём работу
на кухне.

Ну, и стали мы жить, как говорится, хорошо, сытно.
Вечером повара нашинкуют себе капусты с кониной - и в духовку. Она там