"Николай Иванович Костомаров. О следственном деле по поводу убиения царевича Димитрия " - читать интересную книгу автора

следователями митрополиту Геласию челобитную и в ней также утвердительно и
положительно говорит: "Мая в 15-й день, в субботу, в шестом часу дня,
тешился государь царевич у себя на дворе сжильцы своими с робятки, тыкал
государь ножем и в те поры на него пришла падучая немочь и зашибло,
государь, его о землю, и учало его бити, да как де его било и в те поры он
покололся ножем сам от того государь и умер". Можно, пожалуй, подумать, что
Русин-Раков видел все то, что рассказывает. Ничуть не бывало. "И учюл, -
продолжает он, - яз в городе звон и яз государь прибежал на звон, ажно в
городе многие люди и на дворе на царевичеве, а Михаило Битя-говский да сын
его Данило, да Никита Качалов, да Осип Волохов, да Данило Третьяков, да их
люди лежат побиты". Слушая все это, почему следователи не спросили дававших
такие показания о смерти царевича: а вы откуда знаете, что царевич сам
зарезался, а не был зарезан? Оттого не спросили, что им нужно было, чтобы
поболее оказывалось свидетельств о том, что Димитрий заколол сам себя, и они
мало обращали внимания , каким образом сообщались такие свидетельства и кто
их сообщал. Самые эти показания очень однообразны; мы нарочно и привели одно
за другим, чтоб читатели наши видели и поняли, что все они плелись по одной
мерке; камертон дан - все запели унисоном! Не могло не быть показаний в
противном смысле; те, которые побили Битяговских, Болотова, Качалова и их
братию, побили их в уверенности, что они именно умертвили царевича: эти люди
должны же были что-нибудь за себя сказать. Однако мы не находим их показаний
в следственном деле. За исключением Михаила Нагого, все говорят только те,
которые показывают, что царевич зарезался сам. Вопрос о том, не зарезан ли
Димитрий, не допускается, явно и умышленно обходят его, стараются закрыть
благоразумным молчанием.
Не говорим уже о том, что мы не встречаем ни показания царицы, ни осмотра
тела Димитриева. На этот счет говорят: да ведь дело не полное, мы имеем
только отрывок. Правда, но этот отрывок начинается приездом и Углич
следователей, надлежало бы тотчас и быть осмотру. Летописец прямо и говорит,
что он совершился тотчас по приезде Шуйского с товарищи: "...и осмотри тела
праведнаго заклана". Иначе и быть не могло. Отчего же этого осмотра нет в
следственном деле? Конечно, оттого, что этот осмотр давал выводы, противные
заранее решенному результату следственного дела, который должен был состоять
в том, чтобы изо всего оказывалось, что царевич зарезался в припадке
болезни. Напротив, раны на теле Димитрия, вероятно, очень явно показывали,
что он был умерщвлен, и потому-то в день его смерти угличане, видя тело
только что испустившего дух зарезанного ребенка, с полной уверенностью
бросились бить тех, которых считали убийцами.
Судя по всем известиям того времени и по соображениям обстоятельств,
предшествовавших этому событию, сопровождавших его и последовавших за ним,
кажется, едва ли можно сомневаться в истине того факта, что Димитрий-царевич
был зарезан. Правительство того времени, когда совершено было убийство,
имело свои поводы стараться уверить всех, что царевич зарезался сам. Если бы
убийство случилось не только по воле, но против воли Бориса, тогда Борису
должно было представляться лучшим средством избавить себя от всякого
подозрения - поставить дело так, как будто царевич убил себя сам.
В какой степени Борис участвовал в этом факте, мы едва ли в силах решить
положительно. Одно только считаем вероятным, что Борис, как умный и
осторожный человек, не давал прямого повеления на убийство тем лицам,
которых он отправил в Углич наблюдать за царевичем и его родней и которые