"Сергей Костин. Лысая голова и трезвый ум" - читать интересную книгу автора

- Не сбил, а сама взорвалась.
Я, конечно, понимаю, Баобабовой страшно. Но если она считает, что,
прижимаясь, нам будет страшно обоим, то глубоко ошибается. Не для того я в
органы пришел, чтобы бояться.
- А какие они, инопланетяне? - шепчет Мария, хрустя рукояткой
пистолета. Хорошо, что зубами не стучит. В такую жару зубами стучать, перед
преступником навек опозориться.
- Нормальные ребята, - а вот у меня голос и в самом деле похрипывает. -
Цвет у них, правда, не человеческий. Сыграла с ними природа-мать злую шутку.
Но в целом приятные личности. Жаль, улетели. А ведь я с ними даже не
попрощался. Обиделись, наверно.
- А за что обиделись?
- Да за пустяк, - в окно врезались первые капли ночного дождя. Где-то
далеко запели грустную, даже заунывную песню цыгане. Плохая примета. - Не
захотели они, Маш, налоги, как частные предприниматели, платить.
- А я слышала, что контрабанда.
- И это тоже, - киваю в темноте. В темноте все можно. - Девчонок
иностранных к нам без пошлины переправляли. Вот и допрыгались. Нет, чтобы
все по-человечески, по приличному. Что мы, звери, не выделили бы воздушный
коридор братьям по разуму?
Сверкает яркой вспышкой молния. На короткий миг освещается лицо
Баобабовой. Бледное и перекошенное.
- Ой, Лешка! А ты чего такой бледный и перекошенный?
Бабы, они и в органах бабы. Что с них взять?
Бушует в полную силу за окном гроза. Колотит в стекла ливень. Хлещут
ветки, пытаясь достучаться до спящего капитана Угробова. Нет, не слышит их
капитан. Не откроет ставни, не впустит испуганные ветки в дом. Опер, если он
спит, то спит. А если работает, так, понятное дело, работает.
Закололо в правом боку. Не от предчувствия закололо. А от Машкиного
бронежилета, к которому связка гранат прицеплена. Прямо в ребра упираются.
- Приготовься.
Машка верит с одного слова. Отодвигается. Трудно не верить молодому
лейтенанту, который в одиночку завалил целую инопланетную банду. А молодой
лейтенант, радуясь собственной находчивости, вздыхает свободно, полной
грудью. Такому жизнь не учит. Такое с рождения дается.
Баобабова дергается всем телом, фашистская каска звякает об ее ухо.
Баобабова затыкает мой рот мозолистой потной рукой. Чувствую ее горячее
дыхание:
- В окно смотри! В окно!
Пересиливаю нехватку кислорода, до крови закусывая вовремя
подставленную ладонь напарника. Вглядываюсь, куда просит Мария. В окно.
В блеске молний, в мельтешении веток, в подтеках воды на стекле, стоит
на подоконнике черная фигура.
Ухает, проваливаясь в район аппендицита душа. Замирают, замораживаясь
страхом, легкие. Рассыпаются мысли. И отчего-то, непонятно отчетливо,
ощущается запах дождя.
То, что вижу, не может называться человеком. Люди не прогуливаются под
дождем по подоконникам без зонтиков. И ни у кого из людей не может быть
таких ярких зрачков. Словно далекий еще локомотив, приближаясь к конечной
станции, предупреждает о несущейся навстречу многотонной смерти.