"Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Повесть о Зое и Шуре (про войну)" - читать интересную книгу автора

Зато весной как преображалось все вокруг! Зацветали луга, земля
покрывалась нежной, словно светящейся зеленью, и всюду алыми, голубыми,
золотыми огоньками вспыхивали полевые цветы, и можно было целыми охапками
приносить домой ромашки, колокольчики, васильки.
Село наше было большое - около пяти тысяч жителей. Почти из каждого
двора кто-нибудь уходил на заработки в Тамбов, Пензу, а то и в Москву -
клочок земли не мог прокормить бедняцкую крестьянскую семью.
Я росла в большой и дружной семье. Мой отец, Тимофей Семенович Чуриков,
был волостной писарь, человек без образования, но грамотный и даже
начитанный. Он любил книгу и в спорах всегда ссылался на прочитанное.
- А вот, помнится, - говорил он собеседнику, - пришлось мне прочитать
одну книгу, так там насчет небесных светил объяснено совсем по-другому, чем
вы рассуждаете...
Три зимы я ходила в земскую школу, а осенью 1910 года отец отвез меня в
город Кирсанов, в женскую гимназию. Более сорока лет прошло с тех пор, но я
помню все до мелочей, словно это было вчера.
Меня поразило двухэтажное здание гимназии - у нас в Осиновых Гаях не
было таких больших домов. Крепко держась за руку отца, я вошла в вестибюль и
остановилась в смущении. Все было неожиданно и незнакомо: просторный вход,
каменный пол, широкая лестница с решетчатыми перилами. Здесь уже собрались
девочки со своими родителями. Они-то и смутили меня больше всего, больше
даже, чем непривычная, показавшаяся мне роскошной обстановка. Кирсанов был
уездным купеческим городом, и среди этих девочек, пришедших, как и я,
держать экзамены, мало было крестьянских детей. Мне запомнилась одна, по
виду настоящая купеческая дочка - пухлая, розовая, с ярко-голубой лентой в
косе. Она презрительно оглядела меня, поджала губы и отвернулась. Я
прижалась к отцу, а он погладил меня по голове, словно говоря: "Не робей,
дочка, все будет хорошо".
Потом мы поднялись по лестнице, и нас стали одну за другой вызывать в
большую комнату, где за столом сидели три экзаменатора. Помню, что я
ответила на все вопросы, а под конец, забыв все свои страхи, громко прочла:

Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу...

Внизу меня ждал отец. Я выбежала к нему, не помня себя от радости. Он
сразу поднялся, пошел мне навстречу, и лицо у него было такое счастливое...
Так начались мои гимназические годы. Я сохранила о них теплое
благодарное воспоминание. Математику у нас ярко, интересно преподавал
Аркадий Анисимович Белоусов, русский язык и литературу - его жена, Елизавета
Афанасьевна.
В класс она всегда входила улыбаясь, и устоять перед улыбкой ее мы не
могли - такая она была живая, молодая и приветливая. Елизавета Афанасьевна
садилась за свой стол и, задумчиво глядя на нас, без всякого вступления
начинала:

Роняет лес багряный свой убор...

Мы могли слушать ее без конца. Она хорошо рассказывала, увлекаясь и