"Тед Косматка. Пророк с острова Флорес " - читать интересную книгу автора

к следующему. В школе этот процесс называли Божественным Переносом.
Поль продолжал исследования и узнал, что локусы[2] пигментации у мышей
хорошо картированы и хорошо понятны. Он разбил мышиную популяцию на
категории по фенотипу - набору внешних признаков - и обнаружил одну мышь,
темноглазую и бледно-кремовую, у которой должны были присутствовать трижды'
рецессивные гены: bb, dd, ee. Но ему было уже недостаточно просто разводить
мышей, наблюдать за ними, Заполнять квадраты Паннета.[3] Ему хотелось
заняться настоящей наукой. А поскольку настоящие ученые пользуются
микроскопами и электронными весами, Поль попросил, чтобы ему подарили их на
Рождество.
Он быстро обнаружил, что мыши не очень-то любят находиться под
микроскопом и сразу убегают с предметного столика. Зато электронные весы
оказались полезны. Поль взвешивал каждую мышь и скрупулезно записывал
результаты. Он стал задумываться над идеей выведения собственной
инбредной[4] линии - мышей с определенной комбинацией четких признаков, - но
никак не мог придумать, какие признаки выбрать.
Он перелистывал блокнот, и тут его осенило. Январь-17. Не дата, а
мышь - семнадцатая мышь, родившаяся в январе. Поль подошел к клетке и открыл
дверцу. Комочек песочного цвета метнулся в сторону, но Поль ловко ухватил за
хвост мышку - пятнистую и с большими ушами. В принципе, ничего особенного в
ней не было. От сестер она отличалась лишь пометкой в блокноте. Поль
взглянул на пометку и записанную рядом цифру. Из более чем девяноста мышей,
занесенных в блокнот, Январь-17 была самой крупной из всех, что ему довелось
взвешивать - на целых два грамма.


* * *

В школе его учили, что с помощью науки можно расшифровать истинное
значение Божественных Слов. Бог записал язык жизни четырьмя буквами - А, Т,
Г и Ц.[5] Но Поль занимался этим не для того, чтобы приблизиться к Богу. А
по самой простой причине - он был любопытен.
Уже наступила ранняя весна, когда отец поинтересовался, чем его сын
занимается на чердаке.
- Так, всякой всячиной.
Они возвращались в отцовской машине с уроков игры на пианино.
- Твоя мать сказала, что ты там что-то мастеришь. Поль струхнул:
- Я там строил крепость, уже давно.
- Тебе почти двенадцать лет. Не поздновато ли играть в крепости?
- Да, наверное.
- Я не хочу, чтобы ты все время там торчал.
- Хорошо.
- И не хочу, чтобы это отразилось на твоих оценках.
- Хорошо, - согласился Поль, не получивший за два года ни единой
четверки.
Оставшуюся часть пути они проехали молча. Поль исследовал стены только
что сформировавшейся реальности. Потому что умел распознавать толчки,
предвещающие землетрясение.
Он разглядывал руки отца на руле. Хотя Поль и был весь в отца - крупным
для своего возраста мальчиком, чертами лица он больше походил на