"Ежи Косински. Раскрашенная птица" - читать интересную книгу автора

попытался высвободиться, человек опустил мешок на землю и несколько раз пнул
меня. Я съежился, боясь пошевелиться.
Мы куда-то пришли. Я почувствовал запах навоза и услышал мычание и
блеяние. Мешок свалили на пол и кто-то хлестнул меня плеткой. Как
ошпаренный, прорвав ткань, я выскочил из мешка. Передо мной стоял крестьянин
с плетью в руке. Он хлестнул меня по ногам. Я начал подпрыгивать, как белка,
а он продолжал хлестать меня. В комнату зашли люди - женщина в замызганном
переднике, двое батраков, из-под одеяла и из-за печи, как тараканы,
повыползали маленькие дети.
Они окружили меня. Кто-то попытался потрогать мои волосы. Когда я
повернулся к нему, он быстро отдернул руку. Они заговорили. Хотя я понимал
не все, было ясно, что говорили обо мне. Особенно часто повторялось слово
"цыган". Я попробовал обратиться к ним, но лишь рассмешил их своим
выговором. Мужчина, который принес меня в дом, снова начал хлестать меня по
икрам. Я прыгал все выше и выше, а взрослые и дети захлебывались от смеха.
Мне дали ломоть хлеба и закрыли в дровянике. Тело горело от побоев и
заснуть я не мог. В сарае было темно, но было слышно, что где-то рядом снуют
крысы. Когда они касались моих ног, я вскрикивал, пугая спящих за
перегородкой кур.
Несколько дней подряд крестьяне семьями приходили поглазеть на меня.
Хозяин хлестал мои исполосованные ноги, а я прыгал, как лягушка. Меня одели
в мешок с дырками внизу для ног. Во время прыжков мешок часто спадал с меня.
Мужчины взрывались от хохота, а женщины прыскали глядя, как я пытаюсь
прикрыть руками крохотный комочек плоти между ног. Иногда я пристально
смотрел на них и они сразу отводили глаза или, трижды сплевывая, опускали
голову.
Однажды в дом пришла Ольга - старуха, прозванная Мудрой. Хозяин
обращался с ней с большим уважением. Она осмотрела меня, проверила глаза и
зубы, ощупала кости, приказала помочиться в маленький горшочек и внимательно
осмотрела мочу.
Потом она руками помяла мой живот и долго рассматривала длинный шрам,
оставшийся после операции на аппендицит. Она долго и упорно торговалась с
хозяином пока он, наконец, не уступил. Она накинула мне на шею веревку и
повела за собой.
Теперь я жил в ее лачуге. Это была землянка из двух помещений увешанных
пучками подсыхающих листьев, веточек и трав. У нее было много причудливых
разноцветных камешков, лягушек, кротов; в многочисленных банках извивались
ящерицы и червяки. Посредине хижины, над горящим очагом, были подвешены
котлы.
Ольга пояснила мне, что, впредь, я должен буду поддерживать огонь в
очаге, таскать из леса хворост и вычищать коровник. В лачуге было много
всевозможных порошков для которых Ольга толкла в большой ступе и смешивала
самые разнообразные компоненты. Я должен был помогать ей и в этом.
Рано утром я шел с ней в деревню. Местные жители крестились, встречая
нас, но, тем не менее, вежливо здоровались. В домах нас ждали больные.
Когда нас приводили к держащейся за живот беременной женщине, Ольга
велела мне разминать руками теплое влажное чрево роженицы и пристально, не
мигая, смотреть на него. Она, в свою очередь, бормотала что-то и делала
знаки над нашими головами. Однажды мы приняли ребенка с гнилой ногой,
покрытой сморщенной коричневой кожей из-под которой сочился желтый гной с