"Огюстен Кошен. Малый народ и революция (Сборник статей об истоках Французской революции) " - читать интересную книгу автора

голосований, являющихся переизданиями этих пороков, - по всему этому можно
сказать, что этот указ силой навязывает избирателям философскую социальную
ориентацию и точку зрения.

Но, в конце концов, это была лишь первая половина большой выборной
работы, ее отрицательная часть. После того как материал собран и
подготовлен, нужно воздвигнуть здание; после того как расстроился порядок
духовный, надо, чтобы утвердился механический порядок. В обществе мысли этот
второй этап происходит сам собой, с течением времени, силою вещей, благодаря
автоматической и постоянной работе по отбору и вовлечению, которая вытесняет
непокорных, замещая их "чистыми". Но не так дело обстоит в ассамблеях
избирателей. Чтобы за несколько недель обратить к Справедливости и
Просвещению целую шумную толпу непосвященных избирателей, нужно сознательное
и активное вмешательство братьев, нужны цель, план, интрига. Да, это очень
тяжкий труд. Общество здесь находится в положении только что разведенного
огня, в который кто-то неуклюже свалил разом целую повозку дров: как бы
хорошо эти дрова ни были поколоты, сухи и готовы для горения, они, того
гляди, своей массой задушат огонь, который должны поддержать; и как раз это
не замедлило произойти в некоторых сенешальствах, например в Бресте, где 30
избранников обществ потонули в потоке крестьян, то же произошло и в Морлэ.
Но главное препятствие в другом: это положительное, открытое
вмешательство, как мы говорили,


106

не в обычаях и не в духе этого общества. Ему не позволено выходить на сцену,
выставлять вперед своих людей; это скорее прием партии, отзывающийся личным
интересом, столь же противным духу обществ, признающих лишь всеобщее, как и
интересам машины, которая будет испорчена, если покажется на глаза. И даже
если бы она на это согласилась, то не смогла бы: ведь посвященный, агент
внутреннего кружка - это не лидер, не тот человек, которого можно выставлять
напоказ, который может нравиться и увлекать. Таков прокурор Ренна, который
полгода вел напряженную борьбу, опубликовал 20 памфлетов, составлял наказы,
провоцировал волнения, руководил ассамблеями, и чьего имени не знал никто в
Бретани.
Но что же делать? Время торопит. Без сомнения, есть все основания
надеяться, что народ-суверен, настроенный соответствующим образом, потеряет
из виду своих обычных руководителей, свои подлинные интересы и положение, а
это уже много. Остается лишь помешать тому, чтобы он голосовал наугад,
оградить его от частных происков, одним словом, увериться в том, что процесс
идет в заданном направлении, как говорил один из свидетелей этой работы. И
эта задача не из тех, которые машина может взять на себя, по крайней мере,
непосредственно. Она не может противопоставить свое влияние чужому, свою
программу чужой.
Однако она выбралась из тупика изящно как никто, благодаря одному
приему, впрочем, классическому в "королевском искусстве", аналоги которому
можно найти во всех великих кризисах: методу исключения. Вот его механизм.
Когда общество не может прямо заставить назначить своих людей, ему
остается лишь один выход: