"Елена Николаевна Кошевая. Повесть о сыне " - читать интересную книгу автора

Мысль о том, что Олег едет не один, подбадривала меня. Но всё же мы с
бабушкой не могли удержаться, чтобы не заплакать.
Мы просили Олега беречься, слушать дядю Николая. Олег был очень нежен
с нами, всё время шутил, просил не беспокоиться о нём.
- А вы, как только будет эшелон, сразу же выезжайте, - наказал он нам
перед разлукой.
Тяжело было расставанье... Засвистел паровоз, ребята вскочили на
подножки вагона. Олег снял кепку и махал нам до тех пор, пока поезд не
скрылся за станционными домами.
Мы с бабушкой остались стоять на перроне.
Неизбывная печаль легла мне на сердце. Увидим ли мы его когда-нибудь?
А тут ещё, как нарочно, в ту самую сторону, куда пошёл поезд, полетели
фашистские самолёты. Вскоре мы услышали глухие разрывы бомб. Враг бомбил
станцию Лихую.
Я горько расплакалась...
Дня через два после отъезда Олега крупные подкрепления наших войск
пришли в Краснодон. Был дан приказ приостановить эвакуацию. Немцев
отогнали от Ростова. Опасность миновала.
Через некоторое время все рабочие и служащие были отозваны с
оборонительных рубежей в Краснодон на ремонт шахт.
Возобновили свою работу и детские сады. Я стала ждать возвращения
своих.
В середине ноября отозвали Николая. Каков же был мой испуг, когда я
увидела брата на пороге дома одного!
- Где же Олег?
- Разве ты не знаешь своего Олега? - устало улыбнулся брат. - Остался
в Верхне-Курмоярской, он и Шелупахин. Без них, видишь ли, укрепления не
закончат.
Только в конце ноября возвратились наконец Олег и Коля Шелупахин,
возбуждённые, обветренные. Олег похудел, изменился, как будто бы сразу
стал взрослым. Тревожные дни, какие переживала страна, резко отразились на
сыне.
Это был уже не тот Олег - весёлый и жизнерадостный. Нет, передо мной
стоял серьёзный, немного грустный юноша, уже познавший горе. Я видела, как
он не находил себе места. Подолгу задумывался, разговаривал сам с собой.
Помню, как-то поздно вечером долго сидел он в углу дивана, подперев
рукой подбородок, глядя куда-то далеко-далеко.
- Ты только, мама, подумай: нас, молодёжь, растили для большого дела.
Все двери в науку для нас были открыты. Учись, путешествуй, работай! Всё
для нас и ради нас. Понимаешь? И мы не знали ни капиталистов, ни помещиков
вроде Кочубея, ни бедствий гражданской войны...
Вдруг он резко поднялся, начал быстро шагать по комнате, потом встал
против меня:
- И вот, мама, я думаю сейчас о той нашей молодёжи... ну, о тех наших
ребятах там, где уже немцы. Какая же у них, наверно, буря в душе! Школы
закрыты, книги сжигаются. Иди в кабалу, в рабство, в темноту! Ну, нет! Не
удастся это бандитам! Не станут наши люди на колени, никогда, ни за что!
Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! Правда, мама, хорошие слова?
Через несколько дней Олег пошёл в школу. Буднично прошёл первый
школьный день. Не было прежнего увлечения занятиями, не было радости.